И теперь от немецких антифашистов не в последнюю очередь зависит, как долго фашизм еще будет совершать свои преступления…
Доклад был закончен. После небольшого перерыва лектор спросил, будут ли к нему вопросы.
Вопросов не оказалось. Не потому, что их на самом деле не было. Просто стеснялись задавать их среди незнакомых людей.
- Давайте погуляем сегодня после обеда, - предложил мне Гроне, когда мы вышли из клуба.
- Согласен. Когда?
- Я предлагаю часа в четыре. В это время так хорошо побыть на воздухе. А сейчас я немного поработаю над новым номером стенной газеты.
Вечер в тот день действительно удался на славу. Мы медленно прогуливались вдоль забора. Солнце клонилось к горизонту, дул легкий ветерок.
- Ну что вы скажете о лекции инструктора? - спросил меня старший лейтенант.
- Он говорил о том, что пережито всеми. Но аргументация оказалась для меня совершенно новой.
- Да, я согласен с вами. Все эти события десяти - пятнадцатилетней давности хорошо знакомы нам, лично пережиты… И все же истинного их смысла мы тогда не понимали.
- Теперь-то мы знаем, что Гитлер вовсе не выдающаяся личность в истории Германии, как мы думали раньше, - сказал я. - Если я правильно понял Книпшильда, Гитлер - ставленник крупных капиталистов, для которых война - лучшее средство обогащения.
- Так оно и есть. А мы очертя голову бросились за ним. Мы верили тому, кого следовало ненавидеть.
- Моя вера в Гитлера умерла еще в последние недели окружения. Сегодня я его ненавижу. И в то же время нелегко желать ему гибели. Что станет с Германией, если война будет проиграна?
Гельфрид Гроне ответил не сразу. Мы молча шли рядом. Заходящее солнце наполовину скрылось за каменной стеной, окрасив горизонт в оранжевые тона.
- Германии, разумеется, будет не легко, - ответил Гельфрид. - Теперь мы сами должны позаботиться о будущем. То, что пережило наше поколение, не должно повториться.
- Я согласен с вами. Память о погибших товарищах требует от нас этого. И все же я нахожусь в каком-то раздвоении. А не берем ли мы на свои плечи новую вину, выступая против Гитлера? А с другой стороны, разве мы не совершаем ошибки, когда молчим о том, что пережили?
- Давайте разберемся, - ответил Гроне. - Что касается Гитлера, мы теперь хорошо знаем, что он олицетворяет собой обман. Именно поэтому мы выступаем против него и требуем его свержения. Другого пути нет.
Мы остановились. Солнце уже село, но было еще совсем светло.
- Благодарю вас за прогулку.
Лекция инструктора и разговор с Гроне помогли мне разобраться в целом ряде вопросов. Я понял, что должен учиться.
Однако это решение было только одной стороной вопроса и далеко не самой важной. Самое главное - что же должен я делать? Но что мог военнопленный Отто Рюле, находясь в нескольких тысячах километров от Берлина? Как мог он повлиять на судьбу Германии? Интересно, что думают по этому поводу антифашисты?
В конце июня в наш лагерь прибыла делегация пленных из лагеря № 27, находящегося в Красногорске под Москвой. Все разговоры в лагере только и велись о старшем лейтенанте инженерных войск Фридрихе Рейере.
- Он был взят русскими в плен 22 июля 1941 года, - сказал кто-то.
- Значит, он празднует сейчас двухлетний юбилей? - заметил другой. - Я бы на его месте с ума сошел: два года за колючей проволокой!
- Этот Рейер хуже сумасшедшего, - вмешался в разговор один старший инженер. - Он изменник родины. Если ему приведется вернуться домой, там его наверняка ждет пуля. Под Сталинградом он сидел в русских окопах и через громкоговоритель призывал нас переходить на сторону русских. Я читал об этом во «Фрайе ворт».
Основная масса военнопленных прибыла в Елабугу из Оранки, то есть преимущественно это были офицеры 6-й армии. И политическая атмосфера в лагере не менялась. Весной 1943 года фанатичные сторонники Гитлера и закоренелые пруссаки представляли в лагере основную силу. Они задавали тон во всем и формировали общественное мнение среди военнопленных. Число же тех, кто серьезно задумывался, как покончить с прошлым и начать новую жизнь, было слишком мало. И даже этих немногих часто охватывал страх, ибо путь немецкого офицера от клятвы на верность фюреру до борьбы против него был нелегок.
С удивлением я наблюдал за поведением самого Рейера. Казалось, он не замечал тысяч пар глаз, осуждающих его. Рейер часто беседовал с антифашистами, а еще чаще разговаривал с теми, кто не хотел отказываться от своих старых убеждений. Однажды я увидел его прогуливающимся со старшими офицерами. Они расхаживали взад и вперед за блоком «Б». Рейер что-то оживленно говорил, остальные молча слушали его.
В один прекрасный день состоялось общее собрание военнопленных лагеря. И тут выяснилось, что Рейер прибыл в наш лагерь как делегат подготовительного комитета, занимающегося созданием немецкого Национального комитета.
- Ого! - послышались выкрики.
- Комитет без нас!
Рейер не дал сбить себя с толку. Коротко он рассказал о своей жизни в плену и о катастрофическом ухудшении положения Германии после поражения на берегах Волги.
Рейер говорил, что каждый здравомыслящий немец, попав в эту переделку, понял, что час расплаты Германии близится. В лагере № 27 на общем собрании из числа военнопленных солдат и офицеров был образован подготовительный комитет, который и обратился со своим воззванием к товарищам в Елабуге.
Докладчик прочитал небольшой отрывок из этого воззвания:
- «Ни один здравомыслящий человек в настоящее время уже не сомневается в том, что поражение Германии неизбежно.
Это поражение будет для нашего народа уничтожающим, если все честные и здравомыслящие немцы не остановят Гитлера и собственными силами не покончат с этой разбойничьей войной прежде, чем наступит военный крах Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115