Ты был прав. Меня накрыло с головой. Еще одна тяжесть на мои плечи, и я никогда больше не смогу глотнуть воздуха.Она взглянула ему в лицо, пытаясь прочитать его мысли, но Ник оставался бесстрастным.– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил он.– Мне кажется, то, чего я хочу, и что лучше для нас обоих, это две большие разницы.– Ты хочешь, чтобы я ушел?– Нет, – в отчаянии выпалила Анни. – Этого я не хочу.И тогда Ник снова подошел к ней – серьезный, целеустремленный, словно хищник.– Тогда со всем остальным мы разберемся позже, потому что я уже говорил тебе, я знаю, чего хочу.Ник поцеловал Анни, и она позволила его уверенности захлестнуть их обоих. Он внес ее обратно в дом, уложил в постель, оставив балкон, как пустую сцену. В тени ночи остался только один зритель.
«Я вижу ее с ним. Она прикасается к нему. Целует его. ШЛЮХА! Она не знает, что такое верность. Мне следовало бы убить ее. Любовь, страсть, гнев, ненависть, они набрасываются на меня по очереди, кружатся в кровавом хороводе, обступают меня со всех сторон. Знаете, иногда мне трудно различать их. Они мне неподвластны. Но они властвуют надо мной. Я жду их приговора. Только время нас рассудит». ГЛАВА 32 Чернота ночи сменилась глубокой синевой неба на востоке, когда Ник открыл дверь квартиры Анни и вышел на улицу. Он не хотел, чтобы его здесь видели. Именно поэтому Фуркейд оставил машину в четверти мили отсюда на уединенной лодочной станции около дамбы. Если только просочится хотя бы намек на связь между обвиняемым и ключевой свидетельницей в деле о нанесении тяжких телесных повреждений, им обоим придется дорого заплатить.Ник не стал будить Анни. У него не было ни малейшего желания снова оказаться под градом ее вопросов. Она нуждалась в нем, он хотел ее, это само по себе и совершенно просто, и невероятно сложно.Ник не желал даже думать о том, как дальше будут развиваться их отношения. И уж совсем ему не хотелось размышлять о том, почему он после долгого воздержания выбрал из всех женщин именно Антуанетту. Весь последний год он потратил на то, чтобы по кусочкам склеить свою жизнь. Ник так выкладывался на работе, что ему больше нечего было предложить другому человеку. Сейчас он бы так не сказал, хотя его снова загнали в угол и над ним нависла угроза не только разрушить карьеру, но и потерять себя самого. И вот, пожалуйста, он увлекся той женщиной, которая обвинила его в преступлении.Антуанетта, молодая, искренняя, неиспорченная. В нем самом ничего такого не осталось. Так что же это такое было? Неужели ему просто захотелось прикоснуться к чему-то доброму и чистому? «Ты никогда не попадаешь впросак, Ник? Никогда не испытываешь неуверенности?» – спросила его Анни.– Каждый день, chure, – прошептал Ник и тронул машину с места.В телефонном справочнике Байу-Бро значился только один Маллен. К. Маллен-младший жил в обшитом досками доме пятидесятых годов. Лодка и пикап марки «Шевроле» стояли на бетонной площадке перед его воротами.Ник прошел вдоль стены дома, заглядывая в окна, немытые в этом десятилетии. Все вокруг было завалено хламом – старые покрышки, мотоцикл, ржавая газонокосилка. Позади дома две пятнистые охотничьи собаки, посаженные на цепь, даже не повели глазом в сторону Ника.Фуркейд постоял у задней двери дома и вошел, замок он открыл без труда. Кухня оказалась убогой крошечной комнатенкой с грязными тарелками на всех свободных поверхностях. Рядом с половиной батона, открытым пакетом картофельных чипсов и тремя пустыми бутылками из-под пива были сложены какие-то железки. Револьвер Маллена в кобуре лежал на стопке старых журналов.Ник заглянул в шкафчики и в холодильник, достал кастрюльку, масло, яйца. Пока грелась сковородка, Ник разбил яйца в кастрюлю, понюхал пакет с молоком на предмет свежести, налил немного, добавил щепотку соли и перца, потом сбил смесь вилкой. Сковорода удовлетворенно зашипела, когда будущий омлет покрыл ее дно.– Ни с места!Ник обернулся через плечо. Маллен стоял на пороге кухни, прижимая к белому рыхлому плечу приклад дробовика.– Ты собираешься изрешетить меня после того, как кричал на всех углах, что я твой лучший друг? – поинтересовался Ник, помешивая омлет лопаточкой. – Вы плохо воспитаны, помощник шерифа.– Фуркейд? – Маллен опустил ружье и подошел ближе, словно глаза могли его подвести на расстоянии в полтора метра. – Какого черта ты здесь делаешь?– Лично я готовлю миленький такой завтрак, – спокойно ответил Ник. – Твоя кухня – это просто безобразие, Маллен. Знаешь, ведь кухня – душа дома. Как ты содержишь кухню, так ты и со своей душой обращаешься. Оглянись по сторонам. Я бы сказал, что ты абсолютно себя не уважаешь.Маллен молчал. Он положил дробовик на стол и почесал голову, покрытую редкими сальными волосами.– Какого…– Кофе у тебя есть?– Что ты делаешь в моем доме? Да еще в шесть часов утра, черт бы тебя побрал!– Ну, как тебе сказать. Я подумал, что, раз мы такие хорошие друзья, ты не будешь против. Разве я ошибся, помощник шерифа? – Фуркейд последний раз помешал яйца, снял сковородку с огня и обернулся. – Прости, что не называю тебя по имени, но, видишь ли, я не думал, что мы настолько с тобой близки, поэтому я просто забыл узнать его.Маллен тупо смотрел на него.– О чем ты толкуешь?– Что ты делал вчера вечером… – Ник перегнулся через стол и взглянул на имя и фамилию на конверте с надписью «Ваш новый клей всегда с вами!» – …Кейт?– А что?– Мы же приятели. Так почему бы нам не поболтать? Чем ты занимался вчера вечером, Кейт?– Пошел в стрелковый клуб. А что?– Пострелять захотелось? – поинтересовался Ник, заливая омлет соусом «Табаско». – Из чего же ты стрелял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144