Виктор начал чуть раскачиваться, бормоча:– Красное и белое. Сейчас и тогда.– Виктор, почему бы тебе не принести бинокль? – предложил Маркус. – Сегодня на деревьях так много птиц.Виктор нервно оглянулся через плечо на Анни и заторопился обратно в дом.– Я полагаю, брат заметил сходство между вами и Памелой, – заговорил Маркус.– Он ее знал?– Они встречались у меня в офисе пару раз. И разумеется, он видел ее портрет в газетах после… Виктор читает каждый день три газеты, но воспринимает все по-своему. При виде двоеточия он может заволноваться, а террористический акт в Оклахоме, гибель людей для него пустой звук.– Должно быть, очень непросто справляться с его… состоянием, – сказала Анни.Маркус посмотрел на открытую дверь и пустую столовую за ней.– Как говорит моя мать, это наш крест и нам его нести. Разумеется, она очень рада, что есть на кого переложить эту тяжесть. – Он снова повернулся к Анни с вымученной улыбкой. – Никогда не видел в городе ваших родственников. Они у вас есть, Анни?– В некотором роде, да, – последовал уклончивый ответ. – Это долгая история.– Семенные истории всегда такие. Посмотрите на дочку Памелы. Бедняжка, какая у нее будет семейная история. Что будет с ее дедом?– Вам лучше спросить об этом у окружного прокурора, – отозвалась Анни, хотя могла бы ответить и сама. Ничего серьезного Хантеру Дэвидсону не грозит. Смит Притчет никогда не станет рисковать голосами избирателей и доводить дело до суда.– Он пытался меня убить, – с возмущением заметил Ренар. – Пресса же пишет о нем как о герое.– Да. Так иногда бывает. Вас не очень любят, мистер Ренар.– Маркус, – снова поправил он Анни. – Вы по крайней мере ведете себя цивилизованно. Мне нравится думать, что мы друзья, Анни.Его глаза смотрели мягко, в них появилась какая-то беззащитность. Анни попыталась представить выражение этих глаз глухой ноябрьской ночью, когда он вонзил нож в тело Памелы Бишон.– Учитывая то, что произошло с вашим последним «другом», мне все это не очень нравится, мистер Ренар.Маркус так быстро отвернулся, словно Анни ударила его. Он старался смахнуть с ресниц слезы, делая вид, что его внимание привлек рыбак в затоне.– Я бы никогда не смог причинить Памеле боли. – Голос Ренара звучал глухо. – Я говорил вам об этом, Анни. Вы намеренно сказали это. Я от вас такого не ожидал.– Это всего лишь разумная предосторожность с моей стороны, – заметила она. – Я вас совсем не знаю.– Я бы не смог обидеть вас, Анни. – Маркус Ренар снова посмотрел на нее своими влажными газельими глазами. – Вы спасли мне жизнь. Согласно требованиям некоторых восточных культур я должен был бы отдать ее вам.– Ну, мы с вами в Южной Луизиане. Обычной благодарности вполне достаточно.– Едва ли. Я знаю, что вы страдаете из-за вашего поступка. Мне известно, что это такое, когда тебя преследуют, Аннн. Нас это объединяет.Выражение его глаз нервировало ее, словно Маркус Ренар уже решил для себя, что отныне их судьбы связаны навек. Неужели вот так все и начиналось между ним и Памелой? Между ним и погибшей девушкой из Батон-Ружа?– Не обижайтесь, – предупредила Анни, – но у вас слишком плохая репутация. Вы пытались ухаживать за Памелой, и теперь она мертва. Вы были связаны с Элейн Ингрэм в Батон-Руже, и ее тоже нет в живых.– Смерть Элейн была трагическим несчастным случаем.– Но вы же понимаете, что над этим нельзя не задуматься. Поговаривают, что Элейн собиралась с вами расстаться.– Это неправда, – с горячностью возразил Маркус. – Элейн никогда бы не могла меня бросить. Она меня любила.«Не могла бы». Он не сказал – «не бросила бы». Выбор слов говорит сам за себя. Не то что Элейн никогда бы не бросила его по собственной воле. А то, что женщина не смогла бы бросить Маркуса Ренара без его разрешения. Этот странноватый архитектор не первый из мужчин, кто руководствуется принципом «так не доставайся же ты никому». Среди маньяков это весьма распространенная точка зрения.Именно в эту минуту на террасу вышла Долл Ренар в синтетическом платье в горошек, вышедшем из моды лет двадцать назад, и неимоверных размеров кухонном фартуке, завязки которого обвивали ее талию дважды. Долл даже не улыбнулась при виде гостьи. Мрачное лицо, плотно сжатые губы.Анни показалось, что Маркус поморщился. Она встала и протянула хозяйке дома руку.– Я Анни Бруссар из офиса шерифа. Прошу прощения, что пришлось побеспокоить вас в воскресенье, миссис Ренар.Долл фыркнула, и ее пальцы хлопнули о ладонь Анни словно пучок розог.– Вы испоганили все, что могли, воскресенье это наименьшее, что вы могли испортить.Маркус умоляюще посмотрел на мать.– Мама, прошу тебя. Анни не такая, как остальные.– Что ж, это твое мнение, – пробормотала Долл.– Она собирается кое-что проверить, чтобы доказать мою невиновность. Ради всего святого, ведь Анни дважды спасла мне жизнь.– Я просто выполняла свою работу, – подчеркнула Анни. – И сейчас я здесь по долгу службы.Долл изогнула подведенную карандашом бровь и поцокала языком:– Ты снова все не так понял, Маркус.Ренар отвернулся от матери, его лицо покраснело. Чувствовалось, как он напрягся. Анни наблюдала за перепалкой и думала, что ей, возможно, очень повезло, ведь у нее нет кровных родственников.– Ладно, – продолжала Долл Ренар, – пора офису шерифа что-нибудь сделать и для нас. Вы же понимаете, что наш адвокат подаст иск. Нам причинили столько неприятностей.– Мама, может быть, ты не станешь отталкивать единственного человека, который хочет нам помочь?Долл посмотрела на сына так, словно он обругал ее непечатными словами.– Я имею право говорить то, что думаю. С нами обошлись хуже, чем с отбросами, пока с этой Бишон все носились, как со святой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144