— Чего я не могу сказать о вас. Вы нарушаете покой законопослушных граждан, — парировала Лорел.— Закон. — Джимми Ли дернул головой, тень легла на его красивые черты. — Закон защищает невинных. А виновные подобны волкам, прячущимся в овечьей шкуре. Они прячутся от закона. Разве это не так, мисс Чандлер?Лорел стояла не двигаясь. Его глаза встретились с ее взглядом, и предчувствие чего-то плохого холодком коснулось ее кожи, несмотря на то что день был жарким. Не оборачиваясь, она чувствовала на себе любопытные взгляды его пятидесяти с лишним последователей. Он знал. И они тоже узнают. То, что она потерпела поражение. Что Истина выскользнула у нее из рук, как кусок мокрого мыла.— Друзья мои…-донесся до нее голос Болдвина, как будто из далекого длинного туннеля. — Мисс Чандлер сама была солдатом в борьбе с самыми страшными преступлениями, преступлениями против детей. Преступления совершались развращенными людьми, которые прячутся среди нас, изображая из себя днем праведных людей, ночью же подвергая наших детей немыслимым сексуальным надругательствам. Мисс Чандлер знает о нашей борьбе, не так ли, мисс Чандлер?Лорел едва слышала его. Она чувствовала, как тяжесть их взглядов обрушивается на нее, тяжесть их мыслей. Она провалилась, она потерпела поражение.…немыслимые сексуальные действия… Помоги нам, Лорел! Помоги нам…Джек видел, как она вдруг побледнела, и он проклял Джимми Ли с его речами. Его личное философское кредо было — живи и дай жить другим. Если Джимми Ли хотел одурачить Бога, это его дело. Если люди были настолько глупы, чтобы верить ему, это не касалось Джека. Он бы и внимания не обратил на Болдвина и его банду лунатиков. Он не хотел ни за кого драться. Но этот подонок зашел слишком далеко. Каким-то образом он сумел причинить боль Лорел.Прежде чем он успел вникнуть в то, что Джимми Ли сказал Лорел, Джек забрался на грузовик и стал карабкаться на кабину. Он прыгнул на платформу, оказавшись прямо перед Джимми Ли, который отскочил от него, как испуганная лошадь. Бежать было некуда.Джек схватил руку Болдвина, и ловко скрутил ее за спину священника, причем сделал это самым болезненым способом, которому научился у своего отца, и проговорил сквозь зубы тихо, чтобы слышал только Джимми Ли:— У тебя только два выбора. Или ты все свалишь на жару, или я сломаю все до единой косточки в твоей руке.Болдвин заглянул в холодные черные глаза, и мороз пробежал у него по коже. Он многое слышал о Джеке Бодро, знал, что тот был диким и непредсказуемым, мог быть вежливым, но мог мгновенно превратиться в злобного и опасного, как сам грех. Бодро был, как считали все, кто читал его книги, очень нервным человеком. Хватка стала сильнее, и Джимми Ли показалось, что он уже чувствует, как кости руки напряглись под нажимом Джека.— Так как же, Джимми Ли? — Его улыбка стала еще холоднее. — Я все-таки сломаю тебе руку.Толпа его приверженцев беспокойно зашумела. Священник заскрипел зубами. Он терял свое воздействие на них, он терял их внимание, черт бы побрал этого Джека Бодро. Джимми Ли почти довел их до грани безумия, это была дорога к телеевангелистекому величию. Он бросил взгляд сначала на своих собратьев, потом на человека, держащего его жуткой хваткой.— Грех, — сказал он, и давление на руку увеличилось. — Я-я чувствую его жар! — Он закатил глаза и театрально закачался на ногах. — О Господи! Смилуйся! Жар греха! Пламя из ада!Джек отпустил его руку и наблюдал со смесью цинизма и удовлетворения, как Болдвин, спотыкаясь, двигался по платформе. Вероятно, он был когда-то учеником театральной школы Вильяма Шатнера. Болдвин спотыкался и шатался очень правдиво, судорога исказила его лицо. Он согнулся и что-то отрывисто бормотал. Толпа тревожно загудела. Несколько женщин завизжали, когда он, наконец, упал на платформу и еще несколько секунд корчился и дергался.Люди бросились к платформе. Джек подошел к неподвижному телу проповедника и спокойно взял в руки микрофон.— Эй, я к вам обращаюсь! Заходите все внутрь и залейте пламя ада пивом! — крикнул он, улыбаясь, как дьявол. — Плачу я. И скажите там, что вас послал Джек.Случайные посетители «Френчи», стоявшие позади толпы или расположившиеся на галерее, громко приветствовали его слова и кинулись как сумасшедшие в бар. Джек спрыгнул с грузовика и направился обратно к джипу.— Эй, сладкая, куда ты идешь?— Домой! Пожалуйста, — выговорила Лорел; волнение, как тиски, сжимало ей горло. Голова гудела, было больно дышать. Она хотела — ей было необходимо — убежать, исчезнуть.Джек поймал ее за руку и пошел рядом с ней.— Эй, эй, ты не можешь сбежать, злючка. Ти-Грейс приготовилась встретить тебя со всеми почестями.— Почему? — Она остановилась и повернулась к нему лицом. Она дрожала, ее лицо исказилось гневом, а в голубых глазах было что-то похожее на стыд. — Я проиграла. Я — неудачница.Брови Джека удивленно сошлись на переносице.— О чем, черт возьми, ты говоришь? Проиграла? Что проиграла?Она с трудом проглотила слезы. Она проиграла. Если бы он не пришел ей на помощь, трудно представить, какому бы унижению она подверглась, так как Болдвин нашел ее больное место.— Лорел! Ты дала ему отпор! — мягко сказал ей Джек. — Этого никто от тебя не ожидал. Ну, не смогла ты его добить до конца. Что же с того? Улыбнись, сладкая. Ты же не можешь отвечать за весь мир.Его последняя фраза напоминала ей пребывание в клинике Ашланд Хайте и голос доктора Притчарда. Каким самомнением с ее стороны было думать, что она стоит в центре всего, спасительница всего, что будущее всего мира лежит только на ее плечах.Она слишком остро на все реагировала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170