«Хорошие девочки». «Хорошие семьи». — Будь хорошей девочкой, Лорел.-Ничего не говоря, Лорел. — Сделай так, ч т о б ы м ы гордились тобой, Лорел.-Помоги нам, Лорел.Уже не в состоянии отогнать эти мысли, она повернулась и прижалась лицом к стене старого дома, не обращая внимания на то, что неровные края отбитых кирпичей больно впились ей в щеку. Она замерла, как прыгун перед прыжком с вышки, который вдруг осознал, что боится высоты.— О Господи, — простонала она, когда отчаяние овладело ею полностью и слезы беспрепятственно потекли через плотно сжатые веки.— О Господи, пожалуйста, пожалуйста..!— Помоги нам, Лорел! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…Она вцепилась в каменную стену кончиками пальцев, царапала кирпич ногтями. Какое-то время бесшумные рыдания сотрясали ее тело, немного сняв внутреннее напряжение, затем понемногу стихли. Лорел не часто позволяла себе такую роскошь, как слезы. Она отошла от стены и повернулась лицом к балкону, обеими руками. вытирая слезы с лица.Черт возьми, она не будет плакать. Она все-таки достаточно сильная; Она приехала сюда, чтобы начать новую жизнь, а не вспоминать старую дважды за одну ночь.Чтобы справиться со своими эмоциями, ей нужно было разозлиться. Она ударила кулаками по одному из гладких белых столбов, на которых держалась балконная крыша, радуясь резкой боли в руке.— Слабая, глупая, трусливая… Она обзывала себя всякими словами, устремив свою злость на себя. Она пнула босой ногой столб. Боль пронзила ее электрическим током, затмевая все остальное, разряжая накопленное напряжение.Ловя воздух ртом, она перегнулась через балюстраду и крепко сжала пальцами черные чугунные перила. Боль затихла, пришел-покой. Ее напряженные руки дрогнули и расслабились, она почувствовала, как умиротворение разливается по телу. Сердце перестало бешено колотиться, теперь она чувствовала в груди его глухое, мерное биение.— Силы небесные, надо что-то делать, — пробормотала она. — Так продолжаться не может.Именно эта причина ускорила ее отъезд из клиники Ашланд Хайте. Ей было там спокойно, но оставаться в ней дольше было бесполезно. Тем более что доктору Притчарду больше нравилось копаться в ее прошлом, чем помогать ей справиться с ее несчастным настоящим. Она не видела в этом смысла. Ей нужно было все за быть, подняться над этим и идти, не оборачиваясь, вперед, делать что-то. Делать что?Лорел потеряла работу, лишилась власти, профессии и репутации. Она не представляла, что будет с ней дальше, чем она будет заниматься. Именно в работе черпала она силы, именно в работе находила выражение своей индивидуальности. Без этого она была пустым местом.— Надо что-то делать, — повторила она снова, оглядываясь вокруг, как будто надеялась, что ответ появится из-за темного угла балкона или прячется в деревьях сада внизу.Бель Ривьер был построен в 1830 году местным купцом, чтобы задобрить свою молодую жену, скучавшую по родному дому в Вье Карре в Новом Орлеане, Предполагалось, что здание и прекрасный сад с фонтанами и кружевной чугунной решеткой филигранной работы смогут поспорить изяществом и красотой с Французским кварталом. Именно в этом саду Лорел проработала два дня, намереваясь привести его в порядок. Однако собака Джека Бодро — предположительно его собака — свела на нет весь ее труд. Черт возьми этого пса!Черт возьми этого человека!Все эти годы за садом следили нерегулярно. Лорел помнила, что в детстве это было замечательное по красоте место. Пышный и зеленый, как Эдем, наполненный водяными брызгами фонтана, с элегантными статуями греческих богинь, державших в руках вазы с экзотическими растениями. Тогда за ними ухаживал старый Антуан Тибодо, работавший у тети Каролины. Антуан давно ушел на вечный покой, а последний —садовник тети Каролины уехал в Новый Орлеан, где стал играть женские роли на улице Бурбонов. Каролина, занятая своим антикварным магазином, даже не побеспокоилась найти нового садовника.Поэтому Лорел хотела сама заняться садом, надеясь обрести в работе физическое и душевное удовлетворение. Убрать мусор, обрезать сухие ветки, завезти свежую землю, посадить новые растения. Это должно было стать возрождением, воскресением, началом всему.С балкона она взглянула на погром, учиненный собакой по кличке Эйт, и вздохнула. Молодые растеньица были вырваны с корнем…— Куда ты уносишь папины вещи, мама?— Отдам бедным в Лафейетт,-ответила Вивиан Чандлер, не сочтя нужным даже взглянуть на свою десятилетнюю дочь.Она стояла у кровати, на которой раньше спал ее муж. На ней была нарядная светло-зеленая блузка и нитка жемчуга на шее. Она казалась свежей и изящной, какой всегда и была, похожая на фотомодель из журнала мод. Ее светло-пепельные волосы были уложены в том же роде, а губы накрашены светлой помадой. Она держала руки с безукоризненным маникюром на бедрах и нетерпеливо притопывала по ковру носком белой туфли, наблюдая за работой. Танси Джонс, последняя в ветренице часто менявшихся горничных, вытаскивала из шкафа горы костюмов, рубашек и брюк и складывала их стопками.— Конечно, мы должны отнести кое-что в церковь, — рассеянно заметила Вивиан, смотря на бедную Танси, которая держала в руках тяжелую охапку рубашек. Гор-ничной было не больше пятнадцати, как считала Лорел, и она была худенькой, как ивовый прутик. Казалось, что девчушка еле стоит на ногах под тяжестью одежды из шелка и тончайшего хлопка, а ее черные глаза раскрывались все шире и шире на круглом шоколадном личи— ке.-От нас этого ждут,-продолжала Вивиан, инспектируя состояние воротничков и манжет и не замечая, что Танси тяжело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170