— Можете сразу надевать на меня наручники и везти в тюрьму. Мне нечего сказать ни о Уайене Никсоне, ни о Дине Кумзе. Я ничего не видела.
Ковач покачал головой:
— В другой раз, Чамиква. Ладно, еще увидимся.
— Надеюсь, что нет.
— Сегодня никто меня не любит, — пожаловался Ковач.
Лиска вынула из кармана визитную карточку и положила ее на стопку сложенных джинсов.
— Позвоните, если передумаете.
Уходя, они видели, как Джоунс разорвала карточку надвое.
— Кто может ее осуждать? — пробормотал Ковач, мрачно покосившись на громилу.
— Она заботится о своих детях, — сказала Лиска. — Я бы, наверное, сделала то же самое. Все равно ее показания не могут привести к аресту Дина Кумза: ведь не он лично разделался с Никсоном. Чамиква может выдать нам какую-нибудь гору мяса вроде парня, который наблюдает за ней, а потом ее прикончат. Ради чего? Таких громил тысячи.
— Ладно, пускай молчит. В конце концов, так ли уж важно, что один подонок избил другого и тот какое-то время не будет появляться на улицах? Кого это заботит?
— Это должно заботить нас, — отозвалась Лиска. Ковач посмотрел на нее:
— Потому что только мы стоим между обществом и анархией?
Лиска скорчила гримасу.
— Плевать мне на общество! Потому что от порядка на улицах зависят наши шансы на повышение, а мне еще предстоит устраивать сыновей в колледж.
Ковач рассмеялся:
— Динь, ты всегда смотришь на все с правильной точки зрения.
— Кто-то же должен не позволять тебе погружаться в уныние.
— Я не унываю, а злюсь, — поправил он. — Тут есть разница. Унылые люди пассивны, а те, кто злятся, — активны. Злиться — все равно что иметь хобби.
— Каждый нуждается в хобби, — согласилась Лиска. — Мое — погоня за шальными деньгами.
Подойдя к витрине, где возвышалась почти в натуральный рост картонная фигура Эйса Уайетта, державшая коробку видеокассет с надписью: “Профессиональные советы полицейского, как не стать жертвой”, она надела темные очки и картинно облокотилось на витрину.
— Как по-твоему, мы хорошо смотримся вместе? Тебе не кажется, что он нуждается в молодой партнерше для привлечения публики? Я могу надеть бикини.
Ковач окинул картонного Уайетта мрачным взглядом.
— Почему бы тебе тогда не поработать на панели на Хеннепин-авеню?
— Я не проститутка. Хоть я и гоняюсь за деньгами, но не с помощью влагалища.
— Господи! — Ковач густо покраснел. — Тебе когда-нибудь бывает стыдно?
Лиска рассмеялась:
— А чего мне стыдиться? Своего языка или своего корыстолюбия?
— Меня с детства учили не говорить о… о таких вещах.
— О влагалищах?
Ковач бросил на нее свирепый взгляд, так как проходившие мимо покупатели уставились на них.
— Это, кстати, может объяснить, почему ты столько времени ими не пользуешься, — задумчиво продолжала Лиска. — Ты должен раскрыться, Сэм! Вступить в контакт с женской стороной твоей натуры.
— Если бы я мог контактировать с собственной “женской стороной”, то мне было бы незачем пользоваться… этими штуками.
— Тонко подмечено! И ты мог бы обзавестись своим телешоу — “Гермафродит из отдела убийств”. Тогда бы ты перестал завидовать Эйсу Уайетту.
— Я ему не завидую. А вот ты явно неравнодушна к его ассистенту.
Лиска выпучила глаза:
— К Гейнсу?! Он же “голубой”!
— “Голубой” — или просто не проявляет к тебе интереса?
— Это одно и то же.
Ковач расхохотался.
— В любом случае, Динь, ты слишком хороша для этого слизняка. А Уайетт — напыщенное ничтожество. Они друг друга стоят.
— Кто бы говорил о напыщенности! Служение обществу, помощь людям, работа для жертв… Ковач сердито нахмурился.
— У Эйса Уайетта это все — рекламная шумиха, голливудские штучки. Он никогда не делал ничего, что бы не пошло ему на пользу.
— Он спас жизнь Майку Фэллону, — заметила Лиска.
— И стал легендой.
— Что ж, по-твоему, все было подстроено заранее?
Ковач поморщился, как будто проглотил что-то горькое.
— Хорошо, раз в жизни Эйс совершил достойный поступок, — признал он, когда они вышли наружу, вдыхая холодный воздух, насыщенный выхлопными газами. — Но это не означает, что он не ничтожество.
— Люди не так однозначны.
— Да, — согласился Ковач. — Поэтому я их и ненавижу. Уж лучше иметь дело с психами — по крайней мере, не нужно копаться в их сложной натуре.
Глава 20
Ко времени возвращения Ковача и Лиски на дежурство заступила новая смена и Леонард ушел, избавив их от необходимости докладывать о неудаче с Чамиквой Джоунс. Лиска намеревалась сделать несколько телефонных звонков, но, подумав, решила, что из кабинета лучше не звонить. Туда в любой момент мог кто-то заглянуть, а она не могла избавиться от ощущения, что все вокруг наблюдают за ней, напрягая слух. И все потому, что ей нужно было задать несколько вопросов, касающихся других копов.
Лиска считала себя крутой и способной выполнять любую работу, но этому делу она предпочла бы всякое другое — за исключением расследования убийства ребенка. Собирая вещи и выходя на улицу, Лиска думала о том, как бы она поступила, если бы дорога к успеху вела через БВД. Очевидно, выбрала бы другую дорогу.
По пути к гаражу Лиска успела замерзнуть — ветер больно пощипывал щеки и уши, и было страшно подумать о поездке домой: она так и не успела вставить стекло в окошко. Хуже всего было то, что выбитое стекло сводило на нет шансы угона машины. Если бы автомобиль украли, страховка покрыла бы расходы на новый.
В будке сидел все тот же толстяк-дежурный. Он узнал Лиску и опустил голову, боясь привлечь ее внимание. Лиска ощущала в кармане ободряющий вес дубинки. Она подумывала о том, чтобы оставить машину в другом гараже, но в конце концов решила вернуться на место происшествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109