— Недавно?
— Недели три назад.
— Что он здесь делал? С кем разговаривал? — Ковач знал, что в таких местах, как Хейзлвуд, принято соблюдать осторожность. Но Эмбер казалась слишком невинной, чтобы полностью понимать значение этого слова.
— Он приходил навестить миссис Торн, — ответила она.
— Вы должны понять, сержант, что Эвелин живет в своем собственном мире, — предупредила его врач-психиатр — высокая женщина с длинной гривой светлых волос, — когда они шли по коридору к комнате Эвелин. — Она осознает ваше присутствие, но будет говорить о своем.
— Я только хочу задать ей пару вопросов о полицейском, который навещал ее раза два, — отозвался Ковач. — Сержант Фэллон. Он говорил с вами?
Врач нахмурилась:
— Я разговаривала с мистером Фэллоном. Но я не знала, что он здесь по полицейским делам. Мистер Фэллон сказал мне, что он племянник Эвелин. Он спросил у меня, говорила ли она когда-нибудь об убийстве своего мужа.
— Она говорила об этом?
— Никогда. Вскоре после его гибели у нее началось нервное расстройство.
— И с тех пор она в таком состоянии?
— Да. Иногда ей бывает лучше, но Эвелин постоянно пребывает в своем мире. Там она чувствует себя в безопасности.
Доктор посмотрела в стеклянную панель посредине двери Эвелин Тори и дважды постучала, прежде чем войти.
— К вам посетитель, Эвелин. Это мистер Ковач.
Чувствуя ком в горле. Ковач вошел в комнату. Эвелин Торн сидела в кресле в голубом спортивном костюме, и смотрела в окно. Она была очень худа — такая худоба обычно является следствием нервного заболевания. Зачесанные назад седеющие волосы придерживал бархатный обруч. Когда Ковач подошел ближе, Эвелин повернулась к нему. Взгляд ее оставался отсутствующим, но рот расплылся в любезной улыбке.
— Я вас знаю!
— Нет, мэм, не знаете, — отозвался он.
— Мистер Ковач должен задать вам несколько вопросов, Эвелин. О том молодом человеке, который к вам приходил, — объяснила врач.
Эвелин Тори не обратила на нее внимания.
— Вы были другом моего мужа, — сказала она Ковачу.
Взгляд психиатра говорил: “Я вас предупреждала”. Она вышла, оставив их вдвоем.
Комната была просторной, с удобной и изящной мебелью. “Неплохое место для пребывания в собственном мире, — подумал Ковач. — Должно быть, лечение здесь стоит немалых денег. Неужели Уайетт оплатил и этот счет? Неудивительно, что ему понадобилась карьера в Голливуде…”
— Хорошо, что вы пришли, — продолжала Эвелин. — Пожалуйста, садитесь.
Ковач занял стул напротив нее и протянул ей фотографию, которую показывал Эмбер.
— Миссис Торн, вы помните Энди Фэллона? Он приходил навестить вас недавно.
Все еще улыбаясь, она взяла фотографию.
— Красивый юноша. Это ваш сын?
— Нет, мэм. Это сын Майка Фэллона. Помните его? Он был полицейским офицером и приходил к вам в дом в ту ночь, когда умер ваш муж.
Казалось, Эвелин не слышала ни одного слова.
— Дети вырастают слишком быстро! — Поднявшись, она подошла к книжной полке, где лежали несколько журналов и Библия, и вытащила нижний журнал. — У меня тоже есть снимки. Доктор думает, что забрала все, — ей почему-то не нравится, когда хранят семейные фотографии. Но мне удалось спрятать несколько штук.
Вынув из журнала конверт, Эвелин извлекла оттуда пару снимков.
— Моя дочь, — с гордостью сказала она, протягивая их Ковачу. Первой его реакцией было отдернуть руку. Он не хотел прикасаться к снимкам, словно это давало возможность не смотреть правде в глаза. Но Эвелин Торн вложила фотографии ему в руку.
Дочь Эвелин и Билла Торн выглядела на снимках гораздо моложе. Прическа тоже была другая. Тем не менее в ней нельзя было не узнать Аманду Сейвард.
Глава 39
Аманда Сейвард была дочерью Билла Торна! Ковач помнил одну газетную статью того времени, в которой упоминалось, что у Торна остались жена и дочь. Ни имени, ни фотографии.
Сейвард была девичья фамилия Эвелин, это он смог выяснить без труда. Аманде пришлось взять эту фамилию после убийства. Иначе на любой работе, куда бы она ни устроилась, не обошлось бы без комментариев.
Итак, Энди Фэллон был подчиненным Аманды Сейвард, дочери Билла Торна. Он интересовался его убийством в ту ночь, когда Майк Фэллон стал инвалидом, а Эйс Уайетт — героем. Эйс Уайетт годами оплачивал счета Майка Фэллона. Теперь и Энди, и Майк мертвы…
Ковач сидел в темном гараже здания, где располагались офисы “Уайетт продакшнс”. Он курил уже третью сигарету подряд, и у него стучало в голове. Ну и денек! Ковач чувствовал себя старым, изможденным и полностью выпотрошенным. Странно — ведь он считал себя слишком циничным, чтобы что-то могло его разочаровать.
Двухэтажный кирпичный дом походил на тысячи ; других в западных пригородах. Под конец рабочего дня гараж опустел — бухгалтеры, адвокаты и зубной техник, которые тоже трудились в этом здании, сели в свои промерзшие автомобили и выехали на улицу в облаках выхлопов, чтобы медленно ползти по загруженному транспортом в часы пик 494-му шоссе.
Уайетт уже десять минут ждал его. Но Ковач не спешил, давая время сотрудникам разойтись. Зазвонил его пейджер, и он взглянул на дисплей. Леонард. Ну и хрен с ним!
Выключив мотор, он наконец выбрался из гаража и вошел в здание, бросив сигарету у двери и не заботясь о том, куда она упадет. На столе отсутствующего дежурного надрывался телефон. Указатель на стене сообщал, что “Уайетт продакшнс” находится на втором этаже.
Пройдя мимо лифта. Ковач поднялся по лестнице и незаметно проскользнул в приемную. Как и во всем здании, здесь все было серым — ковер, стены, обивка прямоугольной мебели. Стены покрывали фотографии великого человека в компании местных знаменитостей и кинозвезд, принимающего похвалы и награды за бескорыстные услуги, оказанные им обществу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109