На лице застыла странная полуулыбка.
– Письмо от Криспина Дью, – доложила Кэтрин.
– О Кейт! – не удержавшись, воскликнула Ванесса. – Ведь он не ранен, правда?
Но тут она вспомнила, с чего начался рассказ, и вновь посмотрела на старшую сестру.
– Нет, что ты! – ответила Кэтрин. – Только что женился. В Испании и на испанке. Пока экипаж не отправился в Трокбридж, здесь было столько шума, столько восторгов! Правда, леди Дью жалела, что не попала на свадьбу. И Ева с Генриеттой тоже.
– О! – тихо произнесла Ванесса, не сводя глаз с лица Маргарет. Та сидела молча, все с той же ужасной мертвой полуулыбкой на губах.
– Я дразнила Мег, – продолжала щебетать Кэтрин. – Вспомнила, что, когда я была еще маленькой, они с Криспином ужасно нравились друг другу – точно так же, как вы с Хедли.
– А я ответила, – наконец заговорила Маргарет, – что даже не помню, как он выглядит. И вообще все это было давным-давно. Я желаю ему счастья.
В эту минуту в гостиную вошли Стивен и Эллиот. Служанка подала кофе и сладкие бисквиты. Начался общий раз: говор, в том числе и о Лондоне, куда им всем предстояло отправиться в ближайшие дни.
Маргарет пригласила остаться на ленч, однако Эллиот отказался, поскольку его ждали дела в собственном поместье.
Маргарет, Стивен и Кэтрин спустились в холл, чтобы проводить сестру и зятя, но на террасу не вышли: дождь разошелся вовсю и превратился в самый настоящий ливень.
Ванессе так и не удалось ни на секунду остаться наедине с Маргарет и перекинуться хотя бы словом.
Величайшая ирония, на которую только способна жизнь, с тоской думала Ванесса, когда Эллиот сел в экипаж рядом с ней. Четыре дня назад она вышла замуж за этого человека, чтобы позволить любимой сестре сохранить надежду.
А теперь надежда разбилась вдребезги – навсегда.
Для Мег было бы лучше, если бы Криспин Дью погиб в бою.
Ужасно думать о подобном, но ведь даже в этом случае…
– Скучаешь по дому? – спросил Эллиот, едва экипаж свернул в аллею.
– О! – Ванесса посмотрела на мужа и светло улыбнулась. – Нисколько. Теперь мой дом – Финчли-Парк.
Она протянула руку. Эллиот крепко сжал ладонь и всю дорогу держал в своей. Ехали молча.
Ванесса спросила себя, что случилось бы с ее замужеством, если бы письмо Криспина пришло не вчера, а на пять-шесть недель раньше?
Может быть, сейчас на ее месте сидела бы Мег?
Сквозь перчатку она ощущала тепло сильной, надежной руки и в глубине души радовалась, что письмо не пришло раньше.
Но как он мог? Как мог Криспин Дью так низко обойтись с Маргарет?
Она чуть наклонилась, чтобы прикоснуться плечом к плечу Эллиота. В горле странно булькнуло, и пришлось судорожно сглотнуть.
Глава 15
Ванессе никак не удавалось вырваться из депрессии. Вообще-то она нечасто позволяла себе впадать в уныние.
Но порою депрессия все-таки давила, как каменная стена. Такое случалось, если причин для страданий было несколько и отвернуться от них не представлялось возможным.
Мимолетный медовый месяц подошел к концу. Наверное, то неожиданное счастье, которое наполняло дни и ночи в доме на берегу озера, уже не повторится, и они с Эллиотом больше никогда не будут так близки, как в эти три восхитительных дня.
Сегодня Эллиот уехал до самого вечера, чтобы заняться делами поместья. Что ж, вполне понятно. Не может же он всю дальнейшую жизнь только гулять, кататься на лодке и собирать нарциссы. Но вот только очень не хотелось оставаться одной.
Криспин Дью женился на испанке и остался в Испании.
Мег, должно быть, отчаянно страдает, но помочь ей нечем. Несчастье близкого человека больнее собственного, потому что заставляет остро ощущать бесполезность сочувствия и даже любви. Это Ванесса знала по собственному горькому опыту.
Воспоминание о Хедли заставило почти бегом подняться на второй этаж, в спальню, и начать лихорадочно рыться в большом чемодане. Чемодан так и стоял неразобранным, потому что прибыл из Уоррен-Холла, а уже завтра должен был отправиться дальше, в Лондон. Наконец Ванесса нашла то, что искала.
Присев на краешек кровати, она бережно открыла бархатный футляр и достала заключенную в рамку лаковую миниатюру – портрет Хедли, подаренный леди Дью после его смерти.
Написан он был за два года до свадьбы и незадолго до того, как стало ясно, что болезнь перешла в решительное наступление.
Впрочем, зловещие признаки туберкулеза были заметны уже и в то время.
Ванесса провела пальцем по овальной рамке.
Большие глаза, худощавое лицо. Оно выглядело бы бледным, но художник добавил румянца.
И все же Хедли до последнего дня оставался красивым. Его красота не была ни броской, ни мужественной. Нет, он был красив изысканно и тонко. Никогда не отличался силой и здоровьем. Никогда не принимал участия в шумных, бойких играх. Но странно, детям даже в голову не приходило дразнить или обижать слабого. Все и всегда его любили.
Она любила Хедли.
Если бы только было возможно, согласилась бы умереть вместо него.
Сейчас с портрета смотрели большие выразительные глаза, полные ума и надежды.
– Хедли, – прошептала Ванесса и осторожно притронулась пальцем к четко прорисованным губам.
И вдруг осознала, что за все три дня, проведенные на берегу озера, она ни разу о нем не подумала.
Разумеется, не подумала. Как можно? Теперь она нераздельно, душой и телом, принадлежала новому мужу.
И все же…
До недавнего времени без постоянных воспоминаний о Хедли не проходило ни дня.
И вот незаметно пролетело целых три.
Три дня блаженного счастья с человеком, который ее не любил. И которого не любила она.
По крайней мере не любила так, как любила Хедли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93