– Алекс должен быть Петруччио в двух коротких сценах из «Укрощения строптивой», – объявила она.
– Мой Бог, – отозвался он. – Что я заявлял по поводу убийства?
– Нет, милый, – продолжала бабушка. – Ты не убиваешь ее, хотя вначале она ведет себя ужасно вульгарно. Ты женишься на ней, а затем укрощаешь.
– Хм, – произнес Алекс.
– В той пьесе найдется еще несколько небольших ролей, – продолжала герцогиня. – Я помню о Пруденс, Констанс и Гортензии, а также об Антонио, Зебедиа и Сэмюэле.
Зеб что-то пробормотал.
– Я не буду участвовать, бабушка, – заявила Гортензия. – У меня есть уважительная причина. Даже две. – Она взглянула на мужа и покраснела.
– Может быть, Энн… – с надеждой проговорил Алекс.
Однако герцогиня подняла руку,
– Энн нужна мне на роль Эмилии в «Отелло», – произнесла она.
– Но, бабушка, – вступила в разговор Энн, я не актриса.
– Твоя ошибка заключается в том, – сказал Клод, – что в последний раз ты чересчур тщательно заучила роль, добросовестно репетировала и играла столь убедительно, что после этого была занесена в список звезд тети Джеммы. Теперь не жалуйся.
С холодным равнодушием Джек ожидал своей очереди.
– А ты, дорогой Джек, – напоследок сказала бабушка, бросив на него твердый взгляд, – ты сыграешь Отелло в сцене смерти Дездемоны. Кто лучше тебя сумеет исполнить роль страстного любовника, сбитого с толку?
Черт! Черт побери!
– О! – Пруденс вздохнула, а потом усмехнулась. – Как повезло графине де Вашерон, пусть даже ты убьешь ее в той сцене. Я была твоей возлюбленной в последней пьесе. Помнишь?
– Джек, когда мисс Бекфорд увидит тебя в роли Отелло, она упадет в обморок от ужаса и жалости, – заметил Перегрин. – Поцелуи в галерее ничто по сравнению с этим.
– Поцелуи в галерее? – хмуро переспросил Алекс. – Кто воровал поцелуи в галерее? Ведь не ты же прошлым вечером, Джек? Я думал, ты ходил показывать мисс Бекфорд портреты.
– Кто-то уже целовался украдкой в галерее? – тихо взвизгнув, поинтересовалась Гортензия. – Неужели мой брат Джек? Это сильный удар по моей женской чувствительности, а также остальной тонкой конституции. – Она прекрасно изобразила обморок, упав на руки Перегрина.
Джек встал и нарочито медленно направился к двери. Повернув ручку, он оглядел пораженных родственников.
– Идите к черту, – сказал он и вышел из комнаты. За закрывшейся дверью воцарилась зловещая тишина. Гортензия опять взвизгнула.
– Кто-то только что закапризничал? – поинтересовалась она и еще раз упала на руки Перри.
– Гортензия, – мягко пожурила ее Энн, – он не шутит. Джек сказал это не шутя.
Гортензия уселась с неожиданно посерьезневшим лицом.
– Бабушка, – произнес Алекс, – думаю, ухаживания вывели его из себя.
– Это лишь дело времени, – самодовольно проговорила герцогиня. – Годами Джек не предпринимал ничего ответственного. Клод! Ты должен, как обычно, стать нашим театральным директором. Разумеется, в руководителе нуждается вовсе не графиня. Даже мысль об этом может оскорбить ее. Но за остальным требуется присмотр. Ты займешься этим? – В ее голосе не прозвучало вопросительной нотки.
– Как скажете, тетя, – покорно согласился. Клод.
Руби решила прогуляться к дому приходского священника, чтобы навестить родителей. С собой она взяла Роберта. Куда бы ни направлялись его любимые Руби и Бобби, Фредди всегда присоединялся к ним. Ни у кого на коней дня не было запланировано ничего особенного, зато стало очевидно, что последующие дни будут заполнены делами до предела. Все догадывались, а Мартин вслух заметил Мод, что вскоре герцогиня начнет контролировать их каждую минуту, поэтому засвидетельствовать свое почтение Фитцджеральдам отправилась большая компания. Все захватили своих отпрысков, чтобы похвастаться ими.
* * *
Джек не присоединился к остальным. Он стыдился своей утренней вспышки. Ведь они могли подумать, что он, первый насмешник в семье, не вынес подшучиваний родных и не выдержал конкуренции.
Джек решил, что вернулся бы в Лондон без дальнейших раздумий и последовал за Регги и его куртизанками в деревню, если бы не Джулиана Бекфорд. Он не мог пренебречь девушкой и унизить ее в глазах их семей Кроме того, стоило ему покинуть Портленд-Хаус после утренней выходки, и он никогда не посмел бы встретиться с родными вновь.
Он нашел Джулиану в одном из салонов в обществе ее матери и группы пожилых леди и вымолил разрешение на оремя забрать ее из их компании. Позволение было милостиво ему даровано. Джек увел Джулиану в оранжерею.
Он взял ее руки в свои, когда они уселись среди папоротников, и рассмотрел изящные смуглые пальчики с короткими блестящими ногтями. Она выглядела чрезвычайно привлекательно в бледно-голубом платье без украшений, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Ему захотелось заключить ее в объятия и до конца жизни защищать от всех неприятностей. Джек был бы рад влюбиться в нее.
– Вы будете играть с графиней, – произнесла Джулиана. – Должно быть, вы в восторге. Говард говорит, она величайшая актриса. Светское общество присутствует на каждом ее спектакле в Лондоне.
«В восторге». Какое странное выражение. Джек не верил, что его что-то могло привести в восторг. Он улыбнулся.
– Так говорят, – ответил он.
– Вы никогда не видели ее игры? – удивленно спросила Джулиана.
– Уже много лет не видел.
Он немного негодовал из-за того, что у Изабеллы открылся талант. О нет, не немного, а очень сильно. Его сердило, когда в приятном возбуждении Изабелла падала ему на руки после особенно успешных выступлений. Он ненавидел ее надежды и мечты. Джек желал, чтобы она полностью принадлежала ему, и боялся ее независимости и того, что слава вскружит ей голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59