Пойти теперь на все это слишком поздно. Они уже женаты полтора года. Их жизни тесно переплелись друг с другом. Дэвид – ее муж. Может быть, она действительно никогда не простила бы его за то, что он женился на ней, но факт остается фактом – они женаты.
– Я твоя жена, – сказала она.
– Долг, покорность и подчинение. – Дэвид стиснул зубы. В голосе его прозвучала горечь.
– Да, – ответила Ребекка. – Ты всегда обнаружишь во мне эти качества, Дэвид, потому что я могу жить только так, как меня научили и как я перед лицом Бога поклялась жить. Я твоя жена и буду послушна долгу и покорна тебе так же, как до тебя была послушна и покорна Джулиану. Наш брак, который нельзя было заключать, состоялся и длится уже полтора года. У нас есть ребенок, и мы оба ему нужны. – Она говорила таким же горестным тоном, что и Дэвид.
– Значит, мы продолжаем жить вместе? – спросил он.
– У нас нет другого выхода.
– Как муж и жена?
– А мы, Дэвид, и есть муж и жена.
Предельная напряженность стала довольно резко спадать, и обоих охватило какое-то странное чувство. Ощущение некоей ужасной ошибки.
Продолжать совместную жизнь казалось теперь невозможным. Он убил ее мужа, а потом вернулся и сам женился на ней. Она жила с мужчиной, который лишил Джулиана жизни, супружества, детей. Она зачала ребенка от этого человека. А теперь она согласилась жить с ним и дальше.
Потому что выбора у них нет. Потому что они стали супругами. А еще потому, что у них теперь есть Чарльз. Дэвид протянул руку и выжидающе прикоснулся к Ребекке. Ее первым инстинктивным порывом было желание в ужасе отодвинуться от него. Но она смотрела в его глаза, полные страдания. Ребекка не шевельнулась. Дэвид поднял другую руку и, сомкнув их в кольцо, обнял жену.
– Я мог бы сказать, что мне очень жаль, Ребекка, – заговорил он. – Но мои слова не смогли бы передать моей печали и прозвучали бы оскорбительно. Я могу лишь добавить, что хотя я любил Джулиана иной любовью – не такой, как ты, – но тем не менее любил его так же сильно.
– Да, – ответила она. – Я это знаю. – Она откинула голову назад и через мгновение взглянула на него.
– Дэвид, – произнесла она, – я знаю, что ты нанес обиду сэру Джорджу Шереру, но он допустил, чтобы ненависть в конце концов отравила его жизнь и его брак, Я не хочу позволить ему распространить и дальше свою ненависть и отравить ею нашу жизнь и наш брак. Теперь между нами нет никаких тайн. Мы опустились на самое дно. Нам теперь можно либо остаться там, либо выкарабкаться наверх и двигаться дальше.
– И двигаться дальше… – повторил он. Ребекка еще ни у кого не видела такой печали в глазах.
– Между нами больше нет никаких тайн. Правда?
Дэвид долго смотрел ей в глаза.
– Никаких, – наконец ответил он.
– Ужасно видеть, как у твоих ног разверзается земля – продолжала она. – Но в конце концов это лучше чем знать, что ты на краю пропасти, и бояться заглянуть в нее. Долгое время мы оба знали о пропасти. Теперь мы заглянули в нее. Ведь так лучше? Правда?
– Да. – Он закрыл глаза и, опустив голову, слегка прикоснулся сжатыми губами к ее губам. – Так лучше.
«И все же, – подумала Ребекка, закрывая глаза и прильнув к мужу, – я не знаю, как мы станем жить дальше».
Но ведь у них все равно нет выбора.
Она не знала, как сможет теперь выносить его прикосновения.
И тем не менее это все тот же прежний Дэвид.
* * *
Еще в детстве Дэвид пытался понять, является ли проявлением силы или же, наоборот, слабости его характера постоянная готовность покрывать проступки Джулиана, принимать на себя наказание за них. Дэвиду было нелегко видеть разочарование на лице своего отца и терпеть порки, которых он не заслуживал. Порой ему, несмотря на благодарность Джулиана, казалось, что тот им беззастенчиво манипулирует.
Так что же это: сила или слабость? В семнадцатилетнем возрасте он пришел к выводу, что все-таки это слабость, и положил ей конец – пока не приключилась история с Флорой Эллис. Вновь согласившись стать козлом отпущения, Дэвид окончательно убедился в слабости своего характера. Он помог выпутаться Джулиану, но скрыл от Ребекки то, что она была вправе знать перед тем, как предпринять бесповоротный шаг, выйдя замуж за Джулиана. Дальнейшее поведение Джулиана свидетельствовало о том, что Ребекке все-таки надо было сообщить всю правду. Следовало бы предоставить ей возможность принять решение, основанное на знании этой правды.
После случая с Флорой Дэвид понял, что правда всегда лучше. Он проявил слабость, согласившись скрыть правду от Ребекки.
Ну а на этот раз?
Он заверил жену в том, что между ними больше нет тайн, что все окончательно выяснено.
Он вновь согласился стать козлом отпущения. Она предложила довольно логичную, на взгляд Дэвида, интерпретацию минувших событий, а он не стал ее разубеждать. Ребекка предположила, что именно у Дэвида был роман с Синтией Шерер, а он не отрицал этого обвинения. Ребекка решила, будто схватка не на жизнь, а на смерть вспыхнула между Джорджем Шерером и Дэвидом, а Джулиан попытался ее остановить. Дэвид согласился с этой версией.
Он отнял у нее Джулиана. Она оставила себе лишь воспоминания о своем первом, счастливом замужестве. Их Дэвид отнимать не стал. Он не мог пойти на это. Ведь у нее больше ничего не осталось.
Он не был уверен, что ему стало бы легче, расскажи он ей всю правду. Ведь он действительно убил Джулиана. Вся правда, возможно, выглядела бы еще хуже. Правда состояла в том, что он целился не в Шерера, а в Джулиана. Хотя решение и было принято в долю секунды, без всяких раздумий, Дэвид тем не менее прицелился в Джулиана и убил его.
Принесло ли бы какую-то пользу, если бы теперь Дэвид попытался снять с себя обвинение в меньшем проступке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141