Незадолго до начала программы Сюзанна выглянула из-за занавеса, чтобы проверить, пришел ли кто-нибудь, – обычное беспокойство на таких праздниках.
– О Боже, – сказала она через плечо Фрэнсис, которая расставляла ноты на пюпитре, – полный зал. – Так всегда бывало. – Ой, посмотри! – воскликнула она, уже собираясь опустить на место занавес. – Фрэнсис, иди взгляни. Шестой ряд, левая сторона.
Фрэнсис всегда боролась с искушением взглянуть в зал, боясь, что кто-нибудь из присутствующих поймает ее на этом, но никак не смогла отказаться, когда Сюзанна с горящими щеками посмотрела на нее огромными глазами, а потом озорно улыбнулась.
И Фрэнсис взглянула.
Странно, но хотя ее двоюродные бабушки сидели скорее посередине, а не слева, она сначала увидела их. Но прежде чем она успела почувствовать захлестнувшую ее радость, Фрэнсис поняла, что Сюзанна никогда их не видела и, следовательно, не могла их узнать, и перевела взгляд влево.
Рядом с бабушкой Мартой сидел граф Эджком, потом лорд и леди Тейт, потом Эйми, а дальше...
Фрэнсис медленно глубоко вдохнула и дала возможность занавесу опуститься на место.
– Фрэнсис! – Сюзанна со слезами на глазах бросилась обнимать ее, несмотря на любопытные взгляды нескольких девочек, возившихся в кулисах. – О, Фрэнсис, ты будешь счастлива! Одна из нас будет счастлива. Я так... счастлива!
Фрэнсис оцепенела и не чувствовала ничего, кроме замешательства.
Но сейчас уже не оставалось времени ни на какие чувства. Было семь часов, а Клодия всегда настаивала, чтобы школьные мероприятия начинались вовремя.
Подошла Энн с Мартой Райт и, сжав худенькие плечи девочки и даже поцеловав ее в щеку, отправила малышку на сцену.
Генеральная репетиция днем прошла хуже некуда, но мисс Мартин убеждала учениц и учителей, что это всегда хороший знак, предвещающий, что вечером настоящее представление пройдет великолепно, – и оказалась права.
Хоры пели исключительно слаженно и мелодично, танцоры двигались легко и непринужденно и даже ни разу не запутались в своих лентах, группа хоровой декламации выступала с огромным воодушевлением и драматизмом, как будто они были одним голосом, Элейн Рендел и маленький Дэвид Джуэлл безукоризненно исполнили свои сольные номера, Ханна Свои и Вероника Лейн сыграли дуэт на стареньком фортепьяно без единой фальшивой ноты, хотя для самого немузыкального уха в зале должно было быть очевидным, что инструмент прожил свои дни и у него нет будущего, а скетч, который поставила группа Сюзанны, изображавший учителей и учениц, готовившихся к концерту, вызвал у зрителей смех и аплодисменты еще до своего окончания.
Вечер закончился речью мисс Мартин, которая отметила некоторые из самых значительных достижений года, а затем настала очередь раздачи наград.
Потом Фрэнсис так и не могла понять, как ей удалось все это выдержать. Каждый раз, когда она стояла на сцене, дирижируя хором, и поворачивалась, чтобы поблагодарить слушателей за аплодисменты, она смотрела только на бабушек, с восторгом улыбавшихся ей, или на графа и Эйми, но ни разу не взглянула на Лусиуса – не осмелилась. Но она знала, что он улыбается ей с блеском в глазах, сжав губы и выставив подбородок, с выражением, демонстрировавшим гордость, восхищение и желание – и любовь.
Фрэнсис больше не сомневалась в том, что он любит ее, или в том, что она любит его. Единственное, в чем она сомневалась, так это в возможности того, что у них когда-нибудь будет совместное будущее. Но с ним были его дедушка, и Эйми, и лорд и леди Тейт, и еще ее бабушки.
Что бы это могло означать?
Фрэнсис не осмеливалась ответить на свой собственный вопрос и даже старалась не задавать его себе. Она старалась сосредоточиться на концерте и уделять девочкам внимание, которого они заслуживали.
В конце концов была вручена последняя награда, замолкли последние аплодисменты, и Фрэнсис не осталось ничего иного, кроме как выйти в холл, где разносили подносы с бисквитами и лимонадом, и присоединиться к другим учителям и гостям.
Бабушка Марта и бабушка Гертруда уже ждали там Фрэнсис, чтобы обнять ее и выразить свое восхищение всей музыкой, а позади них стояла Эйми. Лорд Тейт поклонился Фрэнсис, а леди Тейт улыбнулась, и не просто с любезным видом. Граф Эджком, сутулясь несколько более обычного, взял обе руки Фрэнсис, сжал их и сказал, что она, очевидно, такая же великолепная учительница, как и певица, а это что-то значило.
Лусиус оставался в стороне и, по-видимому, не спешил подойти к ней, но, взглянув на него, Фрэнсис почувствовала, что у нее подгибаются колени – он прямо-таки пожирал ее глазами.
– Фрэнсис, – наконец заговорил он, протянув к ней руку, и поднес ее руку к губам, когда она подала ее ему, – в последний раз я сказал вам «прощайте», но я категорически отказываюсь сделать это еще раз. Если вы станете настаивать, я добровольно уеду, не произнеся ни единого слова неудовольствия.
– Лусиус! – тихо сказала Фрэнсис, почувствовав, как краска заливает ей щеки. Его слушали ее бабушки, его дедушка, сестры и зять, а еще Энн и Дэвид, которые подошли к ним сзади.
Но Лусиус не отпускал ее руку, и его глаза теперь откровенно улыбались.
– Последняя преграда устранена, – сообщил он, когда из-за его спины появилась Сюзанна. – Мы получили благословение всех членов моей семьи. Я не разговаривал с вашими бабушками, но могу держать пари, получим и их благословение тоже.
– Лусиус!
Фрэнсис ужасно смутилась, почувствовав, что на них поглядывают, а несколько девочек хихикают, подталкивая друг друга локтями. Здесь, посреди холла, стояла их учительница, мисс Аллард, и ее рука была крепко прижата к груди красивого модного джентльмена, который улыбался, глядя ей в лицо с выражением, которое говорило о том, что он чувствует не просто удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101