– Черт побери! – воскликнул Иден, покраснев от возмущения. – Нат, а я-то пытаюсь тебе сказать, что я замолвил о тебе словечко! Я все время говорил о тебе, рассказывал ей, сколько времени ты вынужден тратить на своих родственниц, что у тебя совершенно не остается времени на себя. Чем еще можно завоевать горячее сочувствие женщины?
– Это звучит довольно любопытно, – заметил Кеннет. – Охотно верю, что Иден действительно постарался пристроить тебя, Нат, хотя, разумеется, он не имел в виду брак.
– И она помнит тебя, Нат, – многозначительно сказал Иден. – Стоило мне заговорить о тебе, как она положила ручку мне на рукав и спросила: «Лорд Пелем? Это не тот молодой человек… с глазами?»
Все, включая Натаниеля, расхохотались. Иден очень похоже подражал ее хрипловатому контральто.
– «И это у него такая… очаровательная улыбка?» – продолжал Иден. – Обрати внимание на паузу, Нат! И с каким придыханием она произнесла последние слова! Ты все понял?
– Что ж, Нат, кажется, ты уже пристроен, – сказал Кеннет после очередного взрыва хохота. – Мадам только того и ждет, чтобы ее заняли до конца сезона. К тому же ее изящные ручки полны всякого добра. Не говоря уже о выразительных паузах.
– Имей в виду, Нат, тебе достанется самое выгодное, – поучительно проговорил Рекс. – Три-четыре года назад она потребовала бы обручальное кольцо и огромное состояние. А сейчас ее можно заполучить только на время и всего лишь ценой твоих глаз и… очаровательной улыбки. Черт побери, я не сумел передать ее придыхание. Но куда мне до Идена!
– Сегодня вечером, Нат, она намерена посетить суаре у миссис Лебланк, – торжествующе сказал Иден. – Я намекнул ей, что ты тоже там будешь.
– С Джорджиной и Лавинией, – сухо сказал Натаниель. – Не говоря уже о Маргарет и женах Кеннета и Рекса и… Софи.
– Если ты не способен тайно поухаживать за любовницей под носом у всего общества, – разочарованно вздохнул Иден, – значит, последние два года печально изменили тебя. Раньше, стоило тебе только захотеть, ты уговорил бы ее, уложил в постель и завел с ней связь так, что даже мы ничего бы об этом не знали.
– Кажется, дождь и в самом деле начинается, – сказал Натаниель, вытягивая руку и подставляя ладонь кверху. – Кстати, я вот заговорил о Софи и вспомнил, что между ней и Пинтером происходит что-то странное.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он снова ей навязывается?! – возмутился Кеннет. – Ничто не может мне доставить такого удовольствия, как небольшой разговорчике этим субъектом. Я жалею, что не сделал этого позавчера. Но я хотел как можно скорее вывести Софи из зала.
– Вчера днем, когда я приехал к Софи с Лавинией, он как раз выходил от нее, – сказал Натаниель.
– Вот это да! – Ке. ннет выглядел озадаченным, а лица друзей сразу стали серьезными. – Надеюсь, она выгнала его, наградив пощечиной?
– Вовсе нет, – с горечью возразил Натаниель. – Она холодно меня выслушала, когда я спросил, что он здесь делал, и стоило мне сказать ей, что она не должна его принимать, как она откровенно рассердилась.
– Софи? – недоверчиво переспросил Рекс. – Рассердилась? Никогда не видел ее по-настоящему сердитой.
– Но тут она действительно рассердилась, – сказал Натаниель. – И заявила мне – разумеется, совершенно справедливо, – что я не имею права указывать ей, кого она вправе принимать у себя в доме.
– Что за черт! – недоумевая, воскликнул Иден. – Она согласилась на визит Пинтера, Нат? На балу у Шелби она побледнела так, что чуть не потеряла сознание, поэтому мы с Кеном и бросились ей на помощь.
– Она даже не сказала мне, зачем он приходил, – продолжал Натаниель – Сказала только, что он хотел засвидетельствовать ей свое почтение, как делал и до этого раза, и что не остался на чай.
– Что у него на уме? – спросил Кеннет. – Может, он хочет погреться в лучах ее славы? Хотя в этом году она слегка потускнела. К тому же отец Пинтера граф, так что он и без Софи вхож в светские салоны. Да ведь Софи не богата, верно? Во всяком случае, по ней этого не скажешь. Так что же нужно от нее этому негодяю?
– Что бы это ни было, – заявил Рекс, – долго ему этого добиваться не придется. Хотя мы и не сидели рядом с ней, но заметили, какой эффект на нее произвело его появление позавчера вечером. Определенно он ей не нравится – что только делает честь ее вкусу. Когда мы нанесем визит бывшему лейтенанту Пинтеру? Может, попробуем сегодня? Мне не хотелось бы тратить ни минуты.
– Я с тобой, Рекс, – угрюмо сказал Иден. – Пора дать понять этому хаму, что у Софи есть верные друзья.
– Нет, – сказал Натаниель. – Этого нельзя делать, во всяком случае, не таким способом, как бы мне этого ни хотелось. Пинтер не сделал ничего предосудительного на балу у Шелби, по крайней мере открыто. Да, вчера его приняли на Слоан-террас, как и меня с Лавинией, но ведь он не ворвался туда силой. И Софи не жаловалась на его визит. Мы не имеем права действовать от ее имени и являться к Пинтеру с требованием, чтобы он держался от нее подальше.
– Вообще-то, Нат, – заметил Иден, – я могу так же действовать от своего имени, как и от имени Софи.
– Она никогда не простит нам вмешательства в ее личные дела, – возразил Натаниель. – Мы не имеем на это права.
– Черт! – пробормотал в замешательстве Рекс.
– Тогда зачем ты об этом заговорил, Нат? – спросил Кеннет.
Натаниель с досадой вспомнил утреннюю сцену в спальне Софи. Ему приходилось и раньше видеть ее раздраженной. В конце концов, она была человеком, а человеку свойственны эмоции. Но никогда он не видел ее разозленной. А сегодня утром она была в таком состоянии – хотя ни разу не повысила голоса и не пустила в ход сжатые кулачки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98