Через десять минут Кристина уже спускалась по лестнице, пропустив вперед целую ватагу Бедвинов с отпрысками. Они предложили ей отправиться на прогулку с ними, и она вынуждена была отказаться, признавшись, что уже дала обещание его светлости.
Она готова была поклясться, что ее слова были встречены единодушной усмешкой.
— Я думала, — сказала Кристина, принимая предложенную герцогом руку, — что вы собирались после ленча спокойно посидеть в библиотеке.
— Неужели? — отозвался он. — Как вы хорошо меня знаете, миссис Деррик.
Некоторое время они шли молча. На улице по-прежнему было прохладно и ветрено — казалось, на дворе последние дни зимы, а не первый весенний месяц.
Наконец ветер стих.
— Я должна поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня в субботу вечером, — нарушила молчание Кристина. — Мне и так стыдно — я ведь с самого начала ничего не замечала. Теперь, когда я знаю правду, все кажется таким очевидным.
— Очень часто самые жестокие планы на поверку оказываются предельно просты. — Герцог чуть повернул голову в ее сторону. — Откуда у вас могли возникнуть подозрения? Он предложил вам свою поддержку и сострадание в тот момент, когда вы больше всего нуждались в друге. И с чего бы вашей золовке и вашему шурину сомневаться в мистере Магнусе? Он же их родственник. Более того, они предполагали, и небезосновательно, что он влюблен в вас. Им, естественно, казалось вполне нормальным его стремление защищать вас вопреки всем доводам рассудка. Мне, как человеку постороннему, легче было заметить, что эти два слова — кокетство и Джастин — повторяются с завидной регулярностью, когда речь идет о вас. Вы, надеюсь, не сильно расстроились?
— Из-за того, что потеряла Джастина? — Кристина помотала головой. — Нет. Жаль только, что Оскар умер, так и не узнав правды, умер с мыслью, будто я предала его. Он был слабым человеком. Такой, как он, легко мог стать мишенью для обмана. Думаю, Джастин понимал это, когда составлял свой план. Но при всем том Оскар отличался безграничной добротой, особенно в первое время, и нас мог ожидать счастливый брак, несмотря на то, что он оказался не совсем таким, каким я представляла его в романтических мечтах. Да, я расстроена, но теперь хотя бы обрела душевный мир. Гермиона с Бэзилом узнали правду, и это для меня очень важно. До того как случилось несчастье, мы тепло относились друг к другу. И еще я вам очень благодарна. Вы не обязаны были все это делать для меня.
— Я имел на то веские причины, — тихо проговорил герцог.
Он не стал вдаваться в подробности, а Кристина не стала спрашивать. Продолжая молча идти вперед, они пересекли лужайку над озером, миновали обсаженную деревьями аллею, прошагали через небольшую рощицу, мимо холма, с которого Кристина скатилась несколько дней назад, прошли под кронами деревьев, где они с герцогом поругались и на одно из которых она забросила его монокль, теперь находившийся у нее.
Неожиданно Кристина поняла, что герцог ведет ее в ту самую голубятню на северном берегу озера, которую он давно хотел показать ей.
Она знала, что молчание между двумя людьми может быть даже приятным, особенно когда между этими двумя существует некая душевная гармония. А между ней и герцогом такая гармония имела место.
Кристина чувствовала, что герцог начинает ей нравиться, и, хотя эта мысль волновала ее — потому что разница между ними была по-прежнему непреодолимая, — она решила расслабиться и позволить себе хотя бы на время отдаться воле сердца. В конце концов, она добровольно приняла его предложение, а он совсем недавно оказал ей неоценимую услугу.
«Я имел на то веские причины».
Причины заботиться о ней.
Кристина украдкой взглянула на строгий аристократический профиль герцога Бьюкасла. Странно, но почему-то этот профиль, который она видела неоднократно, вдруг начал казаться ей бесконечно дорогим.
Наконец они вышли на поляну. Посередине ее стоял старый каменный домик, который герцог показывал Кристине с башни. Это было высокое круглое строение с остроконечной соломенной крышей и маленькими окошками под потолком. Каменная лестница вела вниз к осевшей деревянной двери.
— А вот и голубятня, — произнесла Кристи. — Какая красивая! Там кто-нибудь живет?
— Вы, вероятно, имеете в виду птиц? — любезно осведомился герцог. — Нет, ею перестали пользоваться по назначению, еще когда был жив мой отец. Мне всегда нравилось смотреть на нее, но только два года назад я отдал распоряжение привести ее в порядок, особенно внутри. Мне не хотелось привлекать к этой голубятне внимание, но крышу все-таки сменили. А теперь позвольте мне пригласить вас внутрь.
Бьюкасл сбежал вниз по ступенькам, вставил ключ в замок, открыл дверь и сделал шаг назад, чтобы пропустить Кристину.
Она не знала, что хотела увидеть; но то, что открылось ее взору, заставило Кристину остановиться на пороге и зачарованно обвести взглядом комнату. Несмотря на то, что в глубине царил полумрак, она прекрасно различала обстановку. Здесь было шесть окон, причем все они располагались под самой крышей и были украшены прозрачными красочными витражами.
Подняв голову, Кристина разглядела балки крыши. Стены, сложенные из гладкого камня, от пола до потолка были испещрены гнездами — напоминание о том, что здесь когда-то обитали сотни птиц. Сейчас все гнезда были пусты, а в нижних кое-где стояли свечи и книги. В одном из гнезд Кристина даже разглядела чернильницу, а в другой огниво.
В единственной круглой комнате находились низкая кровать, покрытая овечьей шкурой, простые стол и стул, большое кожаное кресло и камин, который явно был построен недавно, так же как и труба, карабкавшаяся вверх по стене напротив двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104