– Отец, – сказала Чарити. – Не хотите ли присесть? Вот здесь, у камина? Как мне кажется, здесь удобнее, чем за письменным столом. Принести вам что-нибудь? Может быть, виски?Герцог опустился в кресло, которое она ему предложила. Внимательно посмотрел на сына. Потом на нее.– Ничего не нужно, – отказался он. – Будьте добры, объяснить мне, в чем состоит это важное и неотложное дело.Чарити стояла у кресла, положив руку на плечо герцогу.– Энтони, – обратилась она к мужу. – Два дня назад вы привезли меня сюда с единственной целью: досадить своему отцу и разрушить все его планы и надежды. Вы специально женились на женщине, гораздо ниже вас по общественному положению и с прошлым, когда ей приходилось своим трудом зарабатывать себе на жизнь.– Я не скрывал от вас своих намерений, – сказал маркиз.– А вы, отец, вчера и сегодня выказывали мне свое расположение с единственной целью досадить Энтони. Кульминацией вашего плана было топазное ожерелье.– Ожерелье все еще принадлежит вам, – заметил герцог. – Я его не забирал назад.– Вы оба добились успеха, – сказала Чарити. – По ходу дела я тоже пострадала, но не об этом я хотела сейчас говорить. Вы оба добились того, чего хотели. Вы оба глубоко задеты.– Вы оценили ситуацию так, как вам велит ваше доброе сердце, любимая, – сказал маркиз. – У нас с его светлостью сердца не добрые. Я даже сомневаюсь, есть ли они у нас вообще.– Почему вы выбрали именно такой способ мести? – спросила мужа Чарити. – У вас был выбор. Вы могли не приезжать в Инфилд, несмотря на приглашение. Вы могли приехать и не жениться на леди Марии. Так вы тоже смогли бы показать отцу, что он не распоряжается вашей жизнью. Почему же вы выбрали именно такой жестокий способ?Маркиз долго не отвечал. Он переводил взгляд с отца на жену и обратно. Странная полуулыбка играла в уголках его рта.– Потому, что женитьба на достойной женщине всегда была важным долгом герцогов Инфилдских наследников, – наконец сказал он. – Независимо от личных симпатий жениха и невесты. Если наследнику с детства была предназначена в жены какая-нибудь девушка, то он женился на ней, даже если она испытывала к нему глубокое отвращение и была влюблена в другого. Достойный брак, достойная родословная для наследника – это все. И поэтому я женился на вас, сударыня. На женщине, которая ответила на мое объявление о вакансии гувернантки. Да, сэр. Так именно все и было.Чарити почувствовала, как напряглось плечо герцога под ее рукой прежде, чем маркиз закончил говорить.– А вы, отец? Почему вы выбрали для подарка именно ожерелье с топазом, а не какую-нибудь другую драгоценность? Их у вас, я думаю, немало.Как и сын, герцог ответил не сразу.– Это был мой свадебный подарок жене, – помолчав, сказал он. И снова последовало продолжительное молчание. – Знак моей любви к ней. Она отвергала мою любовь на протяжении почти двадцати лет. Она лишь холодно выполняла свой долг. Все свое тепло она отдавала детям, особенно старшему сыну. С ним она делилась своими переживаниями. Ему она жаловалась. Перед смертью она передала ему мой подарок. И я выпорол его за это, сударыня, потому что никогда не мог тронуть ее даже пальцем. И никогда не смог бы сделать этого, даже если бы она еще двадцать лет прожила со мной холодная как лед. И еще раз я выпорол его за это же сегодня вечером, вручив подарок женщине, на которой он женился, чтобы продемонстрировать мне свое презрение.– Вы никогда не понимали значения слова «любовь», – заметил маркиз.– Можете думать, что хотите по этому поводу, – ответил герцог. – Значит, моя дорогая, вы задумали устроить нам встречу, мне и моему сыну, здесь, чтобы мы смиренно испросили друг у друга прощения и зажили бы в любви и согласии то недолгое время, что мне еще осталось.Да, именно на это она и надеялась. Теперь, когда герцог своим холодным надменным голосом произнес это вслух, мысль показалась ей самой очень глупой.– Я вам говорил, что от нас вы не дождетесь поцелуев и примирения, – сказал маркиз. – Вы слишком добросердечны, любимая.– Причина совсем не в герцогине, – сказала Чарити. – Вы оба любили ее. Вот поэтому вы и ненавидели друг друга. Или считали так.Маркиз рассмеялся.– Его светлость не любил мать, – сказал он. – Все, что он делал, – это держал ее здесь. А ей хотелось бы выезжать в Лондон, в свет. По его милости она рожала каждый год. Для него она была всего лишь женщиной с достойным положением в обществе и соответствующего происхождения, которая должна была продолжать род до тех пор, пока может рожать. Извините, мадам, за грубые слова.Герцог вздернул подбородок и прикрыл глаза.– Она лишила вас детства и юности, – сказал его светлость. – Груз ответственности за собственную неспособность и нежелание наладить свой династический брак она повесила на шею старшего сына. Ее брак и все, что с этим связано, касалось только ее и меня. Это не должно было касаться никого из детей. Ваша жизнь была омрачена ее потребностью в вашей любви.– Очень печально, если женщина может рассчитывать только на любовь и понимание своих детей, – возразил маркиз.– Очень печально для ее детей, – подтвердил герцог. – Но я никогда прежде, до сегодняшнего вечера, не критиковал ее светлость, и впредь не буду делать этого. Она была моей герцогиней, моей женой. Более тесных родственных связей не существует, Стаунтон. Если же вы когда-нибудь снова пренебрежительно отзоветесь о своей жене, как вы сделали сегодня, рассказав об обстоятельствах вашей женитьбы, то вы будете не только дураком, но и человеком без чести.Они жестко и холодно смотрели друг на друга, не отводя глаз.– Думаю, – сказала Чарити, – нам нужно вернуться к гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68