– Пудинг… – повторила Лидия, задумчиво улыбаясь. – Мне снилась столовая, целая процессия слуг с серебряными подносами, и на каждом – что-нибудь вкусное. Омар под датским соусом, салат по-гречески, меренги. Настоящий пир! – Подумав, она добавила деталь, которой не было в этом сне во имя чревоугодия: – Ну и, конечно, кролик. Я была за столом не одна, а с моим братом Кливом. Как странно! Он почти никогда мне не снится, а тут взял и приснился. Когда перед ним поставили желе из малины в красном вине, он вывалил его из формочки на ладонь, слегка потряс,
чтобы заставить дрожать, и сказал: «Смотри, сердце на ладони». А еще говорят, что сны не отражают действительность! Однажды он так и сделал за столом, и я помню свое отвращение и восторг.
– Ты скучаешь по всему этому, – сказал Сэм, целуя ее шею.
Разве? Лидия изогнулась навстречу кончику языка, чертившему на ее коже влажную спираль. В самом деле, она немного скучала по прежней жизни, по всему тому, что там было хорошего, но то, что происходило с ней в эти минуты, вознаграждало за утрату.
Они начали день с того же, чем занимались почти всю ночь напролет, – с любовных игр. Все остальные занятия казались им пока что пустой тратой времени. На сон было отведено ровно столько, чтобы восстановить силы для новой близости. В конце концов они довели себя до болезненных ощущений, но все равно, едва проснувшись, занялись все тем же, хотя и с большей осторожностью. Это вполне укладывалось в картину безумия, которым страдают молодожены во время медового месяца.
Наконец Лидия и Сэм покинули ложе, предоставленное им самой природой, и принялись за повседневные дела.
Утро выдалось ничуть не хуже, чем накануне – такое же теплое и сияющее, – и это позволяло надеяться на лучшее. Цветущая вересковая поросль гудела от пчел, солнце заливало ее потоками света, ручей весело искрился среди травянистых берегов. Все это, вместе взятое, выглядело как рай земной, так что невольно хотелось задаться вопросом: не лучше ли махнуть на все рукой и остаться здесь навсегда?
Лидия выбранила себя за глупость и отказалась всерьез размышлять над ситуацией, тем более что отвлечься было проще простого, Присутствие Сэма путало мысли и будоражило чувства. В его лице Лидия нашла великолепный образчик мужской красоты и силы. Сам он, при всей своей врожденной скромности в самооценке, все-таки сознавал, что внешне весьма привлекателен. Казалось, его это забавляло. Он не задирал носа, да и вообще не придавал этому никакого
значения, однако был доволен тем, как выглядит, и не боялся выставлять себя на обозрение.
Итак, первым делом Лидия и Сэм отправились к реке, чтобы смыть следы бурной ночи. На берегу Сэм без колебания разделся донага. Он не только не предупредил Лидию, что собирается это сделать, но и не бросил на нее ни одного смущенного взгляда – очевидно, он находил свою наготу совершенно естественной. На Лидию это зрелище произвело настолько сильное впечатление, что она застыла с приоткрытым и пересохшим ртом.
Природа наделила Сэма отличным телосложением, как будто нарочно для того, чтобы он мог вот так его демонстрировать. Всем своим видом он словно говорил: посмотри на меня, разве я не хорош? И Лидия сполна насладилась зрелищем. Пока Сэм плавал, она стояла на берегу и любовалась им без тени смущения, предписанного хорошо воспитанной юной леди. Когда еще доведется встретить подобное чудо?
Сэм плавал, как рыба – гибкая, проворная рыба с широкими плечами и спиной, бугрившейся мышцами и сужавшейся к крепким бедрам. Вода, похоже, была его родной стихией.
Вот он изогнулся, блеснув белизной ягодиц, и ушел на глубину. Вот он вынырнул и отряхнулся, послав во все стороны фонтан брызг. Но всего прекраснее было то, как Сэм выбирался на берег. Вода струилась с его плеч, стекала по мускулистым рукам. Длинные сильные ноги легко вынесли его на луговую траву. Мышцы бедер и икр при этом так и играли под кожей. Грудь и живот у него были могучие, скульптурно рельефные, в нем не было ничего недоразвитого, ничего укороченного, некстати спрямленного или неуместно округлого.
Любуясь Сэмом, Лидия сожалела о том, что не он позировал Микеланджело для его Давида. Хотя тот и был в своем роде совершенством, до Сэма ему было далеко, и не только по части телосложения. То, что находилось у Сэма внизу живота и легонько покачивалось при ходьбе, было не в пример внушительнее, чем у Давида. Ей пришло в голову, что скульпторы намеренно преуменьшают интимные части тела своих творений. Хотя Лидия и видела множество скульптур, она не была готова к тому, с чем ее столкнула судьба. Или это было так же индивидуально, как и все остальное? В таком случае природа щедро одарила Сэма.
На завтрак они ели очередного кролика и форель, что нельзя было.назвать скудной пищей. Обилие проточной воды тоже было истинным благословением. Вместо того чтобы искать подступы к ручью в зарослях осоки, они вернулись к реке и на совесть вымыли руки. Сэм даже потер их песком. Лидия опустилась на низком берегу на колени и, как могла, пригладила мокрыми пальцами своенравную шевелюру.
– Знаешь, – сказала она, отодвигаясь от воды, – это несправедливо, что личная жизнь должна строиться в угоду предложенному месту. Если она рушится, теряешь все. Твой начальник не прав. Что ты теперь будешь делать, куда пойдешь? И кстати, что ты имел тогда в виду под «привести в чувство, а то и припугнуть малость, чтобы взялись за ум»? Что это за работа такая?
– Скажем так, я улаживаю чужие дела, – ответил Сэм с усмешкой. – Вернее, должен был уладить одно дело. Это не совсем то, чем я обычно занимаюсь, тут случай особый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122