В этом нет
ни грана истины. Гитлер не произносил тогда и таких слов, как «я боюсь, что
в последний момент какой-нибудь стервец придет ко мне с предложением о п
осредничестве». Речь Гитлера, правда, была выдержана в духе ясной решимо
сти, но он был слишком хорошим психологом для того, чтобы не знать, что руг
ательствами или тирадами нельзя воздействовать на людей, которые прису
тствовали на этом совещании.
Содержание его речи в основном правильно изложено в книге Грейнера «Рук
оводство вооруженными силами Германии в 1939-1943 гг.». Грейнер основывается п
ри этом на устной передаче содержания этой речи полковником Варлимонто
м для журнала боевых действий и на стенографической записи адмирала Кан
ариса. Заслуживают внимания также некоторые записи из дневника генерал-
полковника Гальдера, хотя мне представляется возможным, что в дневнике,
как и в передаче содержания полковником Варлимонтом и Канарисом, есть и
высказывания, которые они слышали от Гитлера при других обстоятельства
х.
На нас, генералов, не входивших в состав верховного руководства, речь Гит
лера произвела следующее впечатление: Гитлер принял категорическое ре
шение немедленно разрешить германо-польский вопрос, даже ценой войны. Е
сли Польша перед лицом уже начавшегося, хотя еще и замаскированного разв
ертывания германской армии подчинится немецкому нажиму, достигшему уж
е своего кульминационного пункта, мирное решение отнюдь не исключено. Ги
тлер убежден, что западные державы в решительный момент опять не возьмут
ся за оружие. Он особенно подробно обосновал это мнение. Его аргументы св
одились в основном к следующему: отставание Великобритании и Франции в о
бласти вооружения, в особенности авиации и противовоздушной обороны; пр
актическая невозможность для западных держав оказать эффективную помо
щь Польше, помимо наступления через «Западный вал», на которое оба народ
а, в связи с необходимостью принести большие человеческие жертвы, вряд л
и пойдут; внешнеполитическая обстановка, в особенности напряженное пол
ожение в районе Средиземного моря, значительно ограничивающее свободу
действий, в первую очередь Великобритании; внутриполитическая обстано
вка во Франции; наконец, но не в последнюю очередь, личности руководящих г
осударственных деятелей: ни Чемберлен, ни Даладье не взяли бы на себя при
нятие решения об объявлении войны.
Хотя оценка положения, в котором находились западные державы, и казалась
логичной и во многих пунктах правильной, я все же не думаю, что слова Гитл
ера окончательно убедили собравшихся. Британские гарантии, правда, были
почти единственным аргументом, который можно было противопоставить вы
сказываниям Гитлера. Но все же и он был весьма веским!
То, что Гитлер говорил о возможной войне против Польши, по моему мнению, не
могло быть понято как политика уничтожения, как это утверждало обвинени
е в Нюрнберге. Если Гитлер требовал быстрого и решительного уничтожения
польской армии, то это, если перевести это требование на военный язык, как
раз и являлось целью, которую, в конце концов, преследует всякая крупная н
аступательная операция. Никто из нас, во всяком случае, не мог понять его в
ысказываний в том направлении, в котором он позже действовал против поля
ков.
Наибольшей неожиданностью и одновременно самым глубоким впечатлением
, естественно, было сообщение о предстоящем заключении пакта с Советским
Союзом. На пути в Берхтесгаден мы уже узнали из газет о заключении в Москв
е торгового соглашения, которое в тогдашней обстановке само по себе явля
лось сенсацией. Теперь Гитлер сообщил, что присутствовавший на совещани
и министр иностранных дел фон Риббентроп, с которым он в нашем присутств
ии попрощался, вылетает в Москву для заключения со Сталиным пакта о нена
падении. Тем самым, говорил он, у западных держав выбиты из рук главные коз
ыри. Блокада Германии также теперь не достигнет результата. Гитлер намек
нул, что он для того, чтобы создать возможность для заключения пакта, поше
л на серьезные уступки Советскому Союзу в Прибалтике, а также в отношени
и восточной границы Польши. Из его слов, однако, нельзя было сделать вывод
о полном разделе Польши. В действительности Гитлер, как это сегодня изве
стно, еще во время польской кампании рассматривал вопрос о сохранении ос
тавшейся части Польши.
Прослушав речь Гитлера, ни генерал-полковник фон Рундштедт, ни я, ни, очев
идно, кто-нибудь из остальных генералов не пришли к выводу о том, что тепе
рь при любых обстоятельствах дело дойдет до войны. Два соображения особе
нно, казалось, заставляли сделать вывод, что в последнюю минуту все же, как
и в Мюнхене, будет достигнут мирным путем компромисс.
Первое соображение заключалось в том, что в результате заключения пакта
с Советским Союзом положение Польши стало безнадежным. Если учесть, что
следствием этого было лишение Англии орудия блокады, и что действительн
о для оказания помощи Польше она могла пойти только по кровавому пути на
ступления на западе, то казалось вероятным, что Англия под нажимом Франц
ии посоветует Польше пойти на уступки. С другой стороны, Польше должно бы
ло теперь стать ясно, что британские гарантии практически потеряли силу
. Более того, она должна была считаться с тем, что в случае войны с Германие
й в ее тылу выступят Советы, чтобы добиться осуществления своих старых т
ребований в отношении восточной Польши. Как же в такой обстановке Варшав
а могла не пойти на уступки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43