Конечно, нет. А я знал. Она доверилась мне, потому что я единственный ее понимал.
Роджер продолжал пристально смотреть на сына. В этот момент отдельные фрагменты головоломки начали вставать каждый на свое место.
«Савиля навел на мою дочь тот, кто знал, что она была свидетельницей убийства, и одновременно знал, где она скрывается. И кто же этот человек? Ясно как божий день, что это Филипп – он сам только что проговорился».
– Ты, – прорычал Роджер, пристально глядя на сына, – ты навел этого бывшего заместителя окружного прокурора на ее след. Зачем, спрашивается? – Он сжал кулаки. – Ты спровоцировал покушение на Сару. Собственный брат!
– Филипп, – еле слышно проронила Элизабет. – Это правда?
– Мне нужно выпить, – возбужденно проговорил Филипп.
– Черта с два ты выпьешь, – прохрипел Роджер, – пока я не узнаю, почему ты это сделал!
– Беспокоишься, что твое доброе имя размажут тонким слоем по первым полосам газет? – бросил в ответ Филипп.
– Зачем? – повторил Роджер.
Филипп скрипнул зубами.
– Затем, черт возьми, что... Сара была для меня всем.
– Филипп... – укоризненно прошептала Элизабет.
– Это правда, мама. Сара была моей единственной настоящей близкой родственницей. Сара меня любит. Я ей небезразличен, черт возьми. Она вообще единственная, кому я небезразличен.
– И ты решил... – Роджер говорил медленно, быстрее произносить слова не позволяла вскипающая ярость, – ...значит, ты решил, что, выдав ее, таким способом вернешь себе? – Он не стал ждать ответа. – Дурак. Тупица. Ты же подверг ее смертельной опасности. Из-за тебя ее уже попытались убить. Из-за тебя.
– Нет, из-за тебя. Из-за твоей пьяной дурости. Потому что ты относился к ней, как к дерьму.
– Филипп, не надо! – вскрикнула Элизабет. – Не надо... дорогой, не надо так.
Но Филиппа уже было не остановить.
– Его родители, – он ткнул пальцем в Роджера, – относились к нему, как к дерьму, а он перенес это на нас. Тебе это хорошо известно. Но ты слишком слаба, чтобы как-то помешать этому. Думаешь, почему Констанс...
Роджер потерял контроль над собой и схватил Филиппа за грудки.
Молодой человек изловчился и ударил первым, попав отцу в ключицу. Роджер, который весил килограммов на пятнадцать больше, не стал даже бить, а просто отпихнул сына, и тот отлетел метра на два, смахнув со столика одну из бесценных китайских ваз, которыми так гордилась Элизабет.
Филипп поднялся на ноги и, рыдая и крича, ринулся на отца. Они сцепились снова, не обращая внимания на вопли Элизабет. Вот так, наверное, первый отпрыск в роду Джеймисонов триста лет назад восстал против деспотизма отца, а позднее поклялся, что в его собственной семье такого никогда не будет. Но этого не случилось.
Роджер повалил Филиппа на пол, а Элизабет, чтобы помешать ему избивать сына, бросилась на дерущихся сверху и вскоре страшно вскрикнула: кто-то попал ей локтем в висок. Это слегка отрезвило отца и сына. Роджер быстро встал, а за ним и Филипп. С малиновым лицом, перепачканным кровью и соплями.
– Я тебя ненавижу! – закричал он. – Ненавижу!
– Пошел к черту, – прорычал Роджер, переводя дух. Голова кружилась, рядом на полу сидела его жена, его хрупкая жена, и истерически плакала. Он помог Элизабет подняться, усадил ее в кресло.
У Филиппа с отцом однажды уже была подобная стычка, но не столь серьезная. Разумеется, Роджер был под газом, но и Филипп тоже. В тот вечер шестнадцатилетнего сына Роджера Джеймисона забрали в полицию за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Пришлось выручать. Дома перебранка переросла в драку... Элизабет, конечно, расстроилась, но не так, как в этот раз.
Сейчас истерика была намного серьезнее. Слезы лились потоком, будто прорвало плотину. Рыдания, всхлипы, причитания.
Элизабет снова сползла на пол.
– Филипп, пожалуйста, верни домой Сару. О Боже, сделай так, чтобы дочка была дома. Она нужна мне. Очень. Моя девочка. Пожалуйста, привези ее домой. Я без нее не могу, не могу...
Роджер всерьез обеспокоился, что с Элизабет может что-то случиться. Он вывел сына в холл.
– Немедленно садись в машину и отправляйся в аэропорт. Полетишь в Денвер.
– Я? Ты с ума сошел?
– Перестань бормотать, лучше посмотри, что ты сделал со своей матерью, скотина. Ты слышал? Она хочет видеть Сару. Ты же хвастался, как сильно сестра тебя любит. Так вот докажи. Отправляйся, и не дай Бог...
– Но я... я даже не знаю, где ее искать. Как я...
– А мне какое дело?! Найди этого своего приятеля, Савиля. Адрес указан в телефонной книге. Да мне плевать, как ты это сделаешь, но отыщи свою сестру и передай ей, что она должна быть дома.
– А если она...
– Не знаю. Скажи ей, что я найму самых лучших адвокатов, какие есть в этой чертовой стране. Они будут ее представлять. Скажи ей, что дело Тейлора может подождать. Скажи... в общем говори что хочешь, только привези ее сюда. Элизабет... – Он бросил взгляд в сторону спальни, в которую не входил после той ночи, когда Констанс вскрыла себе вены. – Скажи Саре, что она очень нужна матери.
Филипп некоторое время молча смотрел на отца, а затем кивнул. Направился в комнату матери, пробыл там с минуту и вернулся.
Роджер не сказал ему больше ни слова. Он пошел к жене, уложил ее на постель и сел рядом, обхватив голову руками. Почему-то ему вспомнились похороны отца тридцать с лишним лет назад. Он стоял над гробом и абсолютно ничего не чувствовал. Обычная неприязнь куда-то улетучилась, ее место оказалось пустым. Элизабет тогда предложила ему изобразить скорбь, хотя бы для видимости, но он угрюмо бросил:
– Я никогда не любил старика, и он меня тоже. Зачем же сейчас притворяться?
Теперь, много лет спустя, он сидел рядом с женой и думал, что Филипп, наверное, скажет то же самое у его гроба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103