Она встала и молча протянула Мидзута руку. Он покачал головой:
- У меня для стирки ничего нет, правда!
По холостяцкой привычке Мидзута заворачивал грязное белье в газету и оставлял в очередной гостинице, где они останавливались во время гастролей.
Ему показалось необычным, что танцовщица вдруг предложила ему постирать белье.
Тут и остальные девушки последовали примеру подруг, и вскоре то ли со стороны бани, то ли от бассейна донеслось их негромкое пение.
Мидзута лег на пол на солнечной стороне галереи и закрыл глаза. Прислушиваясь к хору женских голосов, он вдруг представил, будто находится в Асакуса.
- Наверно, они слишком долго были в пути.
А вечером, когда настала пора поднимать занавес, Норико не появилась в театральной уборной. Не пришел и один молодой актер.
Мидзута и участники представления недоуменно переглядывались. Срочно послали человека в гостиницу. Вещи Норико исчезли.
Стали расспрашивать всех подряд, но никто не замечал, чтобы между Норико и молодым актером были какие-то особые отношения. В Асакуса жил муж Норико. Несмотря на тяжелый характер, он там пользовался большой популярностью. Норико тоже была женщиной своенравной, но вряд ли она осмелилась бы так сразу порвать с мужем. Скорее всего, муж потребовал, чтобы она покинула труппу, договорившись перепродать ее в другую, а этого молодого актера она просто выбрала себе в спутники. А может, Норико решила побыть подальше от мужа и, чтобы он ее не нашел, выбрала удобный момент и сбежала в Кансай. Так или иначе, Норико исчезла. Об истинной причине, наверное, знали ведущие актеры труппы. Но они не собирались предавать ее гласности и предпочитали помалкивать.
Всех больше беспокоило, как быть с сегодняшним представлением, и актеры без толку суетились, пытаясь найти замену Норико.
В конце концов глава труппы Томомацу вынужден был принести извинения местному импресарио и объявить, что представление не состоится. Импресарио с легкостью принял извинения, но взамен попросил прислать танцовщиц на банкет, устраиваемый влиятельными лицами, в которых он заинтересован.
Прямо из балагана Томомацу повел танцовщиц в ресторан. Когда Мидзута заглянул в театральную уборную, там уже никого, кроме реквизитора, не было.
Тот лениво прибирал разбросанные повсюду театральные костюмы, туфли.
- Какие неряхи! Умный человек давно бы сбежал отсюда, а я, как видите, вожусь, - пожаловался он Мидзута. - Беспечные грязнули, скоро черви в туфлях заведутся... - Он сгреб несколько пар обуви и швырнул в угол.
Должно быть, прежде чем идти на банкет, Митико переоделась: среди висевших на стене театральных кимоно он заметил ее жакет. Мидзута сунул руку в карман жакета. Кости были на месте.
- Не в пример своей мамаше забыла прихватить их на банкет, - пробормотал он и кинул на циновку все пять костей.
Циновка была грязная.
Он как бы по-новому оглядел театральную уборную: пестрые, яркие, но давно уже не новые театралые кимоно странным образом напоминали пустые скорлупки.
Мидзута несколько раз подряд бросил кости.
- Пустое занятие и грустное, - сказал актер Ханаока, появляясь в дверях.
- Грустное?
- В общем, да. Сыграем?
- Можно и сыграть. А на что?
- Ну, хотя бы на Митико.
Мидзута резко поднял голову и, внезапно развеселившись, сказал:
- Можно и на Митико, но только пусть она сама бросит кости.
- Не-ет, так дело не пойдет. Уж лучше угости меня стаканчиком. К несчастью, я родился мужчиной, и меня на банкет не пригласили. А ведь как приятно выпить в такую весеннюю ночь!
Мидзута опустил кости в карман и встал.

V

В харчевне Ханаока все время задирался, пытаясь затеять ссору.
- Т-ты скажи мне: что т-ты думаешь о Митико? - изрядно опьянев, приставал он к Мидзута.
- Что ты Имеешь в виду?
- Что да что... Тебе не кажется она странной?
- Немного...
- А я подозреваю: не позабавился ли кто с ней, когда она была еще девочкой?
- Не может быть! - Мидзута оторопело поглядел на Ханаока.
- Мне нравится эта девочка... И я тайно за ней наблюдаю, - выдавил из себя Ханаока.
- Как это - «наблюдаю»? Что за вздор!
- Нет, не вздор. До сегодняшнего вечера никому об этом не говорил. Только здесь, именно с тобой я впервые решил поделиться своими сомнениями. Мидзута, как можно разгадать ее тайну?
- Да никакой тайны у нее нет!
- Нет? - Ханаока уставился на него мутными глазами. Потом навалился на Мидзута и стал трясти за плечи. - Значит, будем считать, что нет... Но у меня к тебе, Мидзута, есть просьба, великая просьба: один лишь раз заставь ее открыться.
- Ну?
- Может, дашь ей хорошую роль?.. Вот она разом и распахнет свою душу. И я уверен: тогда-то все и откроется.
Предложение Ханаока показалось Мидзута заманчивым, но он промолчал.
- Так как же? - настаивал Ханаока.
- Может, ты прав, - согласился Мидзута.
- Пойми, у меня серьезные намерения.
По-видимому, Ханаока в самом деле любит Митико и достаточно изучил ее, значит, просто так от его наблюдений не отмахнешься, подумал Мидзута.
Сейчас Митико семнадцать лет, в труппу она вступила, когда ей исполнилось пятнадцать, а что было до этого, чем занималась она, когда жила у матери?
Мидзута с трудом вытащил Ханаока из харчевни. Тот разлегся на самой середине дороги, и, глядя в небо, бормотал:
- Какая луна, ах, какая луна!
Улица была узкая, длинная, с обеих сторон к ней грозно подступали темные горы. Перед глазами Мидзута поплыли прозрачные уши Митико, ее губы, нос, руки, лодыжки... Он ощутил острый приступ тошноты и опустился на землю рядом с Ханаока.
Издалека донеслось стройное пение танцовщиц.
1 2 3 4 5