Может быть, у нас было слишком много доказательств любви?… Настолько много, что в перспективе ничего и не оставалось, кроме разлуки…
Однажды вечером у нас в гостях была Аяко. Она уже собиралась уходить, но я попросила ее задержаться ненадолго – почему-то мне стало тревожно. Она осталась, и вдруг у нее пошла кровь из носу, да так сильно! Если бы это случилось на улице, бедняжке пришлось бы трудно.
Почему я так поступила? Неужели уже тогда чувствовала, что Аяко Вам не безразлична?…
Но почему я не знала заранее о Вашей свадьбе?… Почему не почувствовала, что Вы скоро умрете?… Ведь наша любовь была такой всеобъемлющей! И я предугадала ее, нашу любовь…
Почему Ваша душа не пришла ко мне и не сказала о смерти?
…Зеленая ветка на фоне голубого моря, пряный запах пышно расцветшего олеандра, светлый, некрашеный деревянный дорожный указатель, легкая дымка над рощей… Мне приснился сон… Я иду по тропинке через эту рощу и встречаю юношу в кожаных перчатках, в костюме, как у пилота. У юноши густые брови, левый уголок губ чуть поднимается, когда он смеется. Мы идем рядом, и моя грудь ширится, ширится, ширится – от внезапно нахлынувшей любви.
Я проснулась и больше не могла уснуть в ту ночь. А потом я долго помнила этот сон и думала, что, может быть, выйду замуж за летчика. И даже название парохода, прошедшего в том сне недалеко от берега, запомнила – «Дай-го Мидори-мару»…
Прошло два или три года. И вот как-то дядя привез меня на курорт с горячими источниками. Мы только что приехали, было раннее утро, я пошла прогуляться. Тот самый пейзаж – роща, море, тропинка. И Вы шли по тропинке…
Увидев меня, Вы облегченно вздохнули и направились прямо ко мне, словно мой взгляд притянул Вас.
– Вы не скажете, как отсюда добраться до города?
Я покраснела до корней волос и почему-то посмотрела на море. Знаете, что я там увидела? Вдоль берега шел пароход, и на его борту отчетливо выделялась надпись: «Дай-го Мидори-мару!»
Я молча шла впереди, и все во мне дрожало, каждая клеточка. А вы шли за мной.
– Вы в город возвращаетесь?… Не знаете случайно, где здесь авторемонтная станция или хотя бы какая-нибудь велосипедная мастерская?… Вы уж простите, что я так бесцеремонно с вами заговорил. Но, понимаете, со мной случилась дурацкая история. Я путешествую… на мотоцикле… Ехал и вдруг за поворотом телега. Лошадь испугалась шума мотора, шарахнулась в сторону, я резко свернул в другую сторону и врезался в скалу. Мотоциклу здорово досталось…
Мы прошли совсем немного, не больше двух те, и уже болтали, как давнишние знакомые. Я сказала:
– У меня такое чувство, будто я уже раньше где-то с вами встречалась…
Вы ответили:
– Да… Я тоже думаю – как это я до сих пор с вамп не встретился… То есть… ну, то же самое, что у вас – будто мы уже виделись однажды, а по-настоящему встретились лишь сейчас…
Так мы и шли. И если Вы оказывались немного впереди, я мысленно окликала Вас, и Вы сейчас же оборачивались.
И то же самое повторялось много, много раз в курортном городке у горячих источников: стоило мне увидеть Вас, даже издали, в спину, и Вы немедленно оборачивались.
И мы много гуляли вместе. И где бы мы ни проходили, мне казалось – уже не в первый раз.
И что бы мы ни делали, я думала – это уже было когда-то…
А потом нить, протянутая от сердца к сердцу, порвалась. Да, да, это так! Вы замечали, как резонирует камертон, если на скрипке берут какую-нибудь ноту? Такой же резонанс Ваша душа вызывала в моей… Так почему же ничто не откликнулось во мне, когда Вы умерли?… Может быть, произошла авария на приемной станции моей или Вашей души?…
Или я сама сломала свою приемную станцию?… Сознательно, чтобы не нарушать покоя Вашего и Вашей жены… Наверно, мне стало страшно – очень уж велика была во мне эта душевная сила, способная проникать в пространство и время…
Говорят, у тех, кто со всей реальностью и остротой представлял себе крестные муки Христа, начиная с Франциска Ассизского и кончая юными, глубоко религиозными девушками, на теле проступала кровь, словно их самих кололи копьем… Говорят, некоторые души, будь то души живых или усопших, силой своего проклятия могут убить человека… Когда я узнала о Вашей смерти, я все сжалась и еще больше, чем раньше, захотела превратиться в цветок.
Страстное воинство душ потустороннего мира и мира земного постоянно бьется, пытаясь уничтожить границы между двумя этими мирами, пытаясь перекинуть мост между жизнью и смертью и избавить живущих от горечи смертной разлуки. Во всяком случае, так утверждают спириты.
Может быть.
Но теперь, в эти дни, я бы хотела, чтобы мы с Вами превратились в алые цветы сливы или душистого олеандра и чтобы бабочки, перенося пыльцу с цветка на цветок, сыграли нашу свадьбу.
Тогда не пришлось бы мне – как я это делаю сейчас, следуя горькому людскому обычаю, – разговаривать с умершим.

1 2 3 4 5 6 7 8