Уля на всякий случай посмотрел под столами. Никого.
- Жаль, все выключено, - сказал Саркис.
- Да? - хитро улыбнулся Уля и пошел к учительскому столу. Достал из
кармана короткий цилиндр телескопической антенны, вытянул самый тонкий
штырь и осторожно ввел его в щель между столешницей и экраном.
Замок щелкнул, Уля откинул экран, прижал палец к ноздре и дунул на
сенсоры.
Выведя карту на дисплей, Саркис уменьшил чатку до сантиметра, включил
трассер и прошел по улицам и переулкам. Дал максимальное увеличение -
желтый пунктир трассы медленно пополз по синим полосам проспектов,
проходил через мигающие имена улиц, площадей. На прошлой неделе он
составил список улиц, которые наметил пройти, и набрал из учебных фильмов
уйму материалов. Смонтировал вместе и вот сейчас, небрежно откинувшись,
мазнул по сенсорам.
- Вот.
Минут десять ребята молча смотрели на проносящиеся по экрану
бесконечные дома, потоки автомобилей, тротуары просто кишели людьми -
такого количества людей они никогда не видели. Некоторые фрагменты
снимались ночью - цветные надписи над магазинами, мозаика окон, огненные
реки улиц, бегущий под мост катерок с вымпелами.
- Э, так то когда было! - протянул Петро.
Со второго этажа донесся звук гонга. Ужин. Ребята переглянулись,
Петро махнул рукой. Уля смотрел в окно. Малиновые полосы заката наливались
темнотой.
- До Кольца если дойдем, уже густяк, - сказал наконец Уля.
- До Кольца не дойдем, - спокойно ответил Саркис.
- Что же ты придумал? - заморгал Уля. - Верни план.
Он минуту всматривался в перекрестья и извивы полос и линий, потом
ткнул пальцем в кружок - один из многих, разбросанных по карте и
соединенных разноцветными линиями.
- Вот это - что?
- Попал! - хлопнул Саркис его по плечу.
- Метро! - торжествующе провозгласил Уля, подняв палец.
- Как мы до метро дойдем? - спросил Петро.
- Ногами. Попеременно переставляя левую и правую, - ответил Уля.
- Далеко не уйдешь, переставляя. Тебя за оградой за переставлялку
поймают и обратно приведут.
- Значит, всех ловят почти сразу, так? - сказал Саркис.
- Так, - отозвался Петро.
- Богдан за Кольцо прошел, и поймали его не сычи дежурные, а патруль,
так?
- Так!
- Богдан по ограде не лез, он на дерево взобрался, по суку прополз и
джампанул.
- Откуда знаешь? - в один голос спросили Уля и Петро.
Саркис промолчал. Ему не хотелось говорить о Богдане. Ребята
обидятся: один в другую компанию ходил.
- Выходит, - догадался Уля, - следящих камер на "бочке" нет, просто
ограда на сигнализации.
- Густяк, - загорелся Петро, - айда на дерево, проверим.
- Не проверим, - сказал Саркис, - тот сук спилили и в ствол какую-то
бляху вколотили. Датчик, наверное.
- Что же делать? - озабоченно почесал висок Уля. - Ограда отпадает,
ход в башню мы не знаем. Жаль, там платформа на крыше. Через проходную не
пойдем. Все двери закрыты.
- Закрытых дверей не бывает, - неожиданно для себя сказал Саркис.
- У-мм, - протянул Уля, склонив голову. - Что это значит?
- Не знаю, - честно признался Саркис. - Пока не знаю.

3
К утру он ничего не придумал.
Уля время от времени выжидательно на него поглядывал, но не мешал, а
Петро подключился к кому-то из соседнего класса и, забыв про все, играл в
"Дракона и свинью".
После занятий Саркис вышел во двор. Высоко в глухой стене старого
дома, в который упиралась ограда, нелепой заплаткой темнело единственное
заколоченное оконце. Неуместность этого окна радовала Саркиса. Когда в
голове был полный затык и совсем не думалось, он приходил к окну, долго
смотрел на него. Потом его разбирал смех, он садился прямо на песчаную
кучу у ограды, смеялся и думал.
Иногда его смешили мысли о жильце комнаты, одинокое окно которого
выходило во двор Лицея. Он представлял, как обросший, грязный и оборванный
старик ржавым гвоздем прокручивает дырку в фанере и часами смотрит к ним
во двор. Но ничего интересного он, естественно, не увидит: так и прикипит
глазом к дырке. Или, воображал Саркис, в этой заколоченной со всех сторон
комнате живут и множатся огромные, толщиной с руку, дождевые черви, их все
больше и больше, наконец оконце не выдерживает напора, и они плотной
розовой массой вываливаются, как из мясорубки, прямо на голову учителям,
озабоченно покидающим Лицей.
Сегодня он опять глядел на окно, но смеяться не хотелось.
Наверно, в этом старом доме с осыпавшейся штукатуркой живет от силы
человек десять. Когда-то он кишел людьми, дети бегали по лестничным
клеткам, шум, крики, музыка играет... Как в фильмах про жизнь до Пандемии.
Саркис представил: он живет в таком доме с папой и мамой, и это их оконце,
он смотрит во двор, а Лицея тогда, наверно, вовсе не было, и вот болезнь
опустошает комнату за комнатой, этаж за этажом, дом глохнет, никто не
бегает, не играет, а за теми, кто не умер в первые месяцы, приезжают
большие машины с красными крестами и развозят их по деревням. Уже
несколько лет, как справились с Пандемией, но многие еще в города не
вернулись, боятся.
Он подумал, как трудно, наверно, уезжать, бросив комнату с
единственным оконцем, бросив вещи, бросив книги.
Саркиса пробрал озноб. Придумал! Они пойдут на Юго-Западную окраину
не просто так, чтобы своим геройством навсегда повергнуть в прах подвиги
жалких беглецов через ограду, не ради унижения Бухана с компанией. Нет,
они пойдут за книгами его отца, возьмут столько, сколько смогут, и станут
обладателями множества тайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172