"...я видел... я знаю... я видел... я
знаю..."


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРУЖЕНИЕ
Волны, мелко почавкивая, лизали уже вторую щепку. Всего их шесть,
воткнутых в песок одна за другой.
"Паводок, к утру все затопит", - подумал он и отполз в кусты.
До берега триста метров. Холодна весенняя вода, но доплыть можно.
Только вот на крыше речного вокзала под уцелевшим навесом летнего
ресторана с комфортом засели головорезы Дубасова. Время от времени от
скуки или для острастки постреливают в его сторону, пули скворчат высоко
над головой. Он им нужен живым. Ночью пытались сдуру или с перепою взять
его врасплох, но батарейка в прицеле еще тянула, и он первым же выстрелом
разнес бензобак. Лодка вспыхнула и завертелась на месте, а с нее попрыгали
живые факелы.
Теперь они надеются, что вода сгонит его с острова. Ждать им недолго.
Справа мост, доплыть до быков ничего не стоит, но несколько раз он замечал
подозрительные блики наверху.
В середине узкого островка на небольшом возвышении кусты погуще.
Отсюда хорошо просматриваются набережная и мост. Жалкие корявые деревца на
плот не годятся. Ему плот и не нужен, цепляйся за любую деревяшку и плыви
хоть до Каспия, стрелять не будут. Но он не один...
Выстрелы со стороны города стихли.
Она лежала, закрыв глаза, но когда он подполз к ней, чуть подняла
веки.
- Это в нас стреляли? - спросила она.
- Нет. Наверно, городская милиция пыталась их выбить.
С этими словами он подоткнул края куртки, в которую она куталась, и
поправил воротник. Она потерлась носом о его ладонь.
- Темнеет быстро. Если дружинники не придут... Ты их не чувствуешь?
- Нет, - она улыбнулась. - Ничего не чувствую, не знаю и не могу. Ты
отнял мою силу. Может, утром вернется.
- Утром? Вода дойдет до нас прежде, чем сила придет к тебе.
- Ну и пусть!
- Пусть, - вздохнул он и поцеловал ее в лоб. - Спи.
- Не бойся воды, бойся песка, - пробормотала она, засыпая.
Он сидел на корточках, смотрел на нее и ничего не понимал. Год за
годом холодной тенью проходил он сквозь города и земли, не зная, где конец
пути. Теперь вдруг подумал, что это были пустые времена. Незнакомое
чувство... Очень давно, на самом краешке памяти - руки отца,
подбрасывающего к потолку, смех и радостный визг - год ему был тогда или
полтора. Он не помнил лица, почему-то пахло нагретым металлом и топливом,
что-то гудело и нестрашно рычало. И вот сейчас неожиданно вернулось -
будто теплые руки отца подбрасывают к потолку, и плевать, что кто-то
втягивает в дела грязные и грозные... Мог ли он предположить, что пошлет в
самую глубокую и вонючую дыру все дела и обязательства, запутает себя и
других, а вся круговерть событий завершится словами, которые он еле
выдавит из себя: "Я люблю тебя, Ксения", и на целую секунду мир вокруг
остановится, пока не услышит в ответ шепот: "Я люблю тебя, Виктор".
Могло ли придти ему такое в голову всего пару дней назад, когда он
прибыл в Саратов и ждал в условленном месте нужного человека?..

1
Он стоял на перекрестке, а наискосок - четырехэтажный дряхлый дом.
Крышу венчала фигурная нашлепка, с барельефом. Сквозь копоть и грязь можно
было разглядеть лихо отплясывающих парня и деву. Некто с отлетевшей
головой подыгрывает на гармошке, а неуместный дед, кажется, на гуслях.
Справа и слева неясные фигуры протягивают танцорам плоды. Подкрепиться,
что ли?
Без четверти пять. Опаздывает. Плохо. Через пятнадцать минут
закончится комендантское время, и улицы превратятся в муравейник. Виктор
знал, что здесь осели сотни тысяч беженцев. Комиссию по расселению просто
вырезали враждующие между собой банды. Городская милиция все силы тратила
на выживание, а заградотряды, наспех сколоченные из остатков спецвойск,
далеко за Волгой пытались упорядочить людской поток, идущий из глубин
Средней Азии.
Саратов превратился в огромный перевалочный пункт. Он был похож на
распределитель, о котором Виктор вспоминал с дрожью омерзения. На очень
большой распределитель для всех - детей и взрослых.
После опустевших городов такое половодье голов, рук и ног раздражало
и немного пугало. Отсюда слабыми ручейками медленно растекались поезда,
платформы, трейлеры с людьми. Распределение шло. Хлынувшие на многолюдье
банды всех мастей спелись с местным отребьем, заварилось густое месиво, а
там и лупилы объявились. В прошлом году, когда он проезжал через город,
здесь было спокойнее.
За спиной тонко скрипнуло. Виктор скосил глаза - из подворотни на
него внимательно смотрели.
- Эй, иди сюда, - негромко позвал женский голос.
Встретить должен был мужчина. Что могло измениться? Он пожал плечами
и, глянув по сторонам, подошел к ржавой двери. И очутился в жирных
объятьях огромной рыхлой бабищи с всклокоченными волосами. От нее шел
такой перегарный винт, что Виктора замутило. Прижав к своему
расползающемуся бюсту, незнакомка жарким шепотом предлагала по нисходящей
угол, направление, ствол, водку, себя, деньги в обмен на его кожаную
куртку. Наконец ему удалось стряхнуть ее, но тут в спину уперся твердый
предмет. Мужской голос посоветовал не обижать даму, а тихонечко положить
руки на затылок и снимать курточку. Виктор положил руки на затылок и
спросил, как же теперь снять куртку. "Не смей кожу портить!" - грозным
шепотом сказала дама. "Ничего, ничего, - сказал мужчина, - ручки подними
вверх, а потом медленно и осторожно опусти одну вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172