Муха закружила под потолком. Ксения скосила на нее глаза, перевела
дыхание.
- Кажется, ничего...
Муха жужжала все громче и громче, звук нарастал. Ксения попятилась к
двери, мальчики, заметив, как она побледнела, подались к ней.
В разбитое окно с гулом влетел большой рой мух и повис в воздухе. А
потом темный ком размазался по потолку и принял размытые очертания
человека, там, где было что-то вроде головы, круглая проплешина казалась
одним большим глазом. Мухи ползали, взлетали и садились, словно фигура
двигала руками. Вдруг мухи опять собрались в рой и вылетели наружу.
- Что это? - сипло спросил Уля.
- Это зомбик, - пояснила Ксения. - Если не давить мух, неопасный.
Они подошли к оконному проему и осторожно, чтобы не задеть острые
треугольники битого стекла, облокотились на подоконник.
Отсюда хорошо был виден темный холм университета, вырастающий из
зеленого буйства деревьев. Саркис посмотрел налево: там, далеко впереди,
проблескивала река и радуга почти касалась ее.
- Радуга наелась человечины и теперь пьет воду, - изменившимся
голосом пробормотала Ксения.
Распустив рыжим пламенем волосы, она смотрела на радугу сквозь
растопыренные пальцы и медленно водила пятерней перед глазами. Однажды Уля
видел, как бабушка так же смотрела на блики в воде. Он тоже растопырил
пятерню и повел перед глазами. Между пальцами образовалось слабое марево,
но сколько он ни вглядывался, разобрать ничего не мог.
Ксения опустила ладонь и повернулась к Саркису.
- Все у вас будет хорошо сейчас, все у вас будет хорошо завтра, но
через много лет все кончится очень плохо.
- Что кончится? - спросил Саркис.
- Все. - Потом, словно удивляясь себе, добавила: - Ну, все!
Взгляд Саркиса остановился на крыше здания. Там, где пронзенная птица
распластала крылья, появилась еще фигура, но не птичья. К струнам был
привязан за руки человек. Видно было, как он мотал головой.
- Арфу не видел? - спросила Ксения, посмотрела туда и охнула.

- Не надо бежать, только не бегите, - вполголоса уговаривала Ксения.
Но, незаметно для себя, они убыстряли шаги и последние этажи проскочили
бегом, даже ветер загудел в ушах. Потом, отдышавшись, Саркис сообразил,
что не так уж и быстро они спускались. Не ветер это гудел.
В квартире Ксения откинула крышку зеленой коробочки на стене в
прихожей. Положила палец на красную кнопку.
- Что за шум? - спросил дед Эжен, выходя из кухни.
- Человек на крыше, - ответил Уля, - привязан к арфе.
Старик почесал подбородок, взял кепку.
- Схожу, посмотрю, что он там делает.
- Не пущу. Сейчас патруль вызову! Ты голову себе сломаешь.
- Не сломаю. Я в театре часто бывал до оползня, внуков водил.
Пожарная лестница уцелела, а к ней широкая балочка ведет.
- А ты откуда знаешь? - с подозрением спросила Ксения.
- Не тебе же одной по руинам лазать! - засмеялся дед Эжен.
- Мы с вами... - начал Петро, но дед Эжен цыкнул на него.
- Если через полчаса не вернемся, зови патруль.
Он накинул на себя куртку и, виновато глянув на Ксению, ушел на
кухню, а через минуту вернулся.
Пока он ходил, Ксения достала чистый, но мятый платок и разодрала на
две половинки. Одну повязала на левую кисть, а вторую, после минутного
раздумья, протянула Уле. Уля понимающе кивнул и затянул ее у себя на
правом запястье.
- Бабушка к нитке хлебный мякиш подвешивала, - сказал он. - Если было
плохо, я нитку обрывал, и бабушка мне звонила. А когда она заболела, у
меня нитка оборвалась.
Саркис открыл ставень в комнате и посмотрел наверх. Птица, пронзенная
арфой, была видна. Приглядевшись, он заметил и руку, все остальное
исчезало за кромкой.
Дед Эжен и Ксения пересекли лежащие плашмя бетонные плиты и скрылись
в проломе стены.
Часы стояли на полке. Половина десятого. На завтрак они, конечно, не
успели, а вот к обеду хорошо бы... Саркис оглядел полки, потрогал
квадратную коробку, приподнял крышку - битком набита дискетами. В углу
комнаты на маленьком столике с причудливо гнутыми ножками - дисплей,
накрытый большой салфеткой. Машинка дряхлее, чем их лицейские развалюхи.
- "Полтергейст", - прочитал Уля наклейку.
На некоторых коробках надписей не было, а на других - "Пирокинез",
"Телепатия", "Проскопия". Уля чуть не выронил коробку с наклейкой
"Контагиозная магия" - в комнату неслышно вошел Митя и громко спросил:
- Это я вас вижу или вы меня видите?
Петро отскочил от окна и встал в стойку богомола, но увидев Митю,
расслабился.
Митя уселся на ковер, свел перед своим носом два пальца и медленно
развел их. Захихикал.
- Ты чего? - спросил Уля.
- Смешно! Третий палец с двумя ногтями. Ха!
Уля тоже свел указательные пальцы ногтями к себе и, глядя в угол
комнаты, медленно развел. Действительно, между пальцами как бы возник
третий, с ногтями по обе стороны. Улыбнувшись, Уля вставил между
указательными и средними пальцами карандаш и сказал:
- А теперь покачай ладонями, не разводя их.
Через несколько секунд Митя катался по ковру и визгливо смеялся,
держась за живот. Потом успокоился.
- Ну, я откинулся! - заявил он. - Такого захода я не знал.
Снисходительно улыбнувшись, Уля подсел к нему.
- А что ты еще умеешь? - спросил он Митю.
Саркис невнимательно прислушивался к их разговору, ходил по комнате
кругами, зашел на кухню, сжевал пару рыбных палочек, вернулся и снова
посмотрел на часы.
Петро прикрыл ставень и тоже посмотрел на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172