– Вините свою сестру. С тех пор, как он повстречал ее, Проспер сделался значительно более скрытным, совершенно семейным человеком и большим филантропом при этом.
– Впрочем, так же, как и вы. Вы же помогаете бомбейцам восстанавливать их древнейший храм. Человек из «Общества Тилака» сказал, что вы принимали участие в восстановлении многих исторических зданий города, многих шедевров архитектуры. А кроме того, вы еще, кажется, построили храм или что-то в этом роде? При том, что цена на недвижимость здесь ежедневно удваивается, это должно было обойтись недешево.
– Это последнее доброе дело Анменна.
– Теперь вы переходите к дурным делам?
– Я имел в виду, что покидаю Индию.
Он произнес эту фразу медленно, словно тщательно выверяя каждое слово, чтобы я смогла оценить их истинную цену. Чувствовалось, что его терпение и ресурсы джентльменского такта почти на исходе.
– Моя семья живет здесь с тех самых времен, когда Екатерина Браганца передала эту заболоченную землю Британии как часть своего приданого. Мой прапрадед осушал здешние болота и превращал их в обитаемые земли. Один из моих родственников строил железную дорогу, которая связала Бомбей с хлопковыми плантациями Деккана...
– Таким образом сместив баланс интересов Ост-Индской компании с опиума на хлопок, – произнесла я, широко раскрыв при этом глаза, чтобы показать, что я ничего не имею против торговцев наркотиками, если их от меня отделяет достаточно продолжительный исторический период.
– Моя семья была этим городом, мисс Бенегал. Когда-то здесь были улицы, названные именами членов нашей семьи. Теперь наши имена заменили на новые индийские названия...
– Да, верно, карты Бомбея были чем-то вроде документа, подтверждающего право собственности на эту страну. Но вас должен успокаивать тот факт, что все, кроме политиков, называют здешние улицы по-старому. Колледж Элфинстона, Фонтан Флоры...
– Единственное напоминание о практически уже утраченном пейзаже, уничтоженном перенаселением, – продолжал Анменн.
– Чарльз Корреа, индийский архитектор, заметил как-то, что с каждым днем Бомбей становится все хуже и хуже как физическая среда, но все лучше и лучше как город.
Он бросил на меня насмешливый взгляд.
– Пусть Корреа и живет в новом Бомбее. В общественной жизни мы все либералы. А как частные лица многие люди вполне одобряют идею Санджая Ганди о стерилизации любого мужчины, имеющего больше троих детей. К началу нового тысячелетия Индия по численности населения опередит даже Китай.
– Самую большую демократию в этом мире, – заметила я. – Вдохновляет, не правда ли?
– Демократия в Индии не срабатывает. – Он остановился у входа на ипподром. – К сожалению, здесь мы должны расстаться. У меня назначена встреча на Марин-драйв.
– Как ни странно, я тоже направлялась на Марин-драйв. Точнее, на Чоупатти.
– В таком случае вы все это время шли не в том направлении.
– Неужели? Я совершенно запуталась в этом городе.
– При этом создавая впечатление абсолютной целеустремленности.
Мы оба ждали, кто же сдастся первым.
– Если хотите, могу вас подвезти, мисс Бенегал.
* * *
Для человека, которого практически вынудили совершить эту непредусмотренную поездку, и без того отняв довольно много времени, Анменн был чрезвычайно любезен. По пути он подробно рассказывал мне об истории тех районов, через которые мы проезжали, и порекомендовал ларечника по имени Дас на тот случай, если мне на пляже захочется «бхелпури».
– Иммигрант из Уттар Прадеш в шестом поколении, как и многие из них. Но обладает безупречным кулинарным талантом и великолепно разбирается в специях. Приезжая на пляж, я всегда ем у него.
– Значит, вас не пугает риск отравиться? – Я взмахом руки указала в сторону деревянных полосатых ларьков, расположившихся вдоль пляжа и торгующих «бхелпури». Каждый был освещен гирляндами из маленьких разноцветных лампочек. – Конечно, при таком обилии потенциальных отравителей было бы нелегко отыскать виновника.
И вновь то же самое подозрительное мигание.
– У меня крепкий желудок. И еще более крепкие нервы. И потом, мне нравится играть с судьбой.
– Флегма.
– Что вы сказали?
– Флегма. Разве я неверно употребила это слово? – Я вновь испробовала на нем мой самый невинный взгляд. – Англичане славятся ею. А по-моему, звучит отвратительно, как нечто такое, что нужно немедленно сплюнуть.
Но, казалось, ничто не способно было нарушить его джентльменскую невозмутимость, даже две хиджры, что прошли мимо нас, покачивая бедрами, по направлению к статуе Тилака и остановились у нее, чтобы возложить цветы.
– Странно, – сказала я, – как трансвеститы могут преувеличивать все самое худшее, что есть в женщине.
Анменн взглянул на часы.
– Ничто не способно унизить нас до такой степени, как наша собственная сексуальность.
– И мужчины, которые пользуются их услугами, – продолжала я. – Мне трудно понять, как можно трахаться с мужчиной, переодетым в женщину.
– Наши эротические предпочтения не всегда соответствуют нашим нравственным стандартам. – Он улыбнулся мне странно неприятной улыбкой. – Не так ли, мисс Бенегал?
– Я расследую убийство хиджры на Чоупатти, – сказала я, – того, которого убили в ночь, когда на пляже шло представление «Рамаяны». Один из друзей этого хиджры сделал странное замечание: тот, кому на роду написано танцевать для других, не может существовать без танца и без тех, у кого такая же судьба, как и у него. Поэтому, когда я узнала, что именно вы организовали это представление с танцами, я подумала...
Я не стала продолжать.
– И что же вы подумали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166