Сочувственные взгляды, злорадные взгляды… Топиться впору.
Лео вложил в мою руку какой-то баллончик, наверняка из аптечки:
– Ты, помнится, знаком с Джакомо, – тихо заметил он.
Я посмотрел на вещицу в своей руке: тот самый, красящий. Заживляющий у них конечно же свой есть.
Я согласно кивнул, опустил баллончик в задний карман и отправился в „иекпедицию“ – где-то в темноте надо найти Джакомо.
Побродив по темным аллеям и не найдя того, кого искал, я догадался, что у Джакомо есть сразу две причины, по которым он без самой крайней необходимости носа не высунет из своей палатки, и решил поступить просто: вышел на пляж и нарушил границы „скандиановекой территории“. Сто процентов, что они попытаются меня прогнать.
Плохо у них поставлена разведка, я минут пять простоял в нескольких метрах от тихой, слабо освещенной изнутри палатки, прежде чем меня заметили.
Два темных силуэта при ближайшем рассмотрении оказались принадлежащими Альфредо и Франческо (хотел я знать, почему первый из них не ходит с битой мордой.
– Проваливай! – невежливо предложили мне.
– Джакомо позови, – велел я.
– Чо те надо?
– Не твоего куриного ума дело.
Дерутся они ну очень примитивно. Я быстренько наставил по несколько синяков, а потом уронл обоих на песок. Неужели Джакомо теперь не выйдет? Сволочи они оба, да, но ведь свои!
Джакомо спустился на пляж и остановился напротив вопросительно глядя на меня.
– Прогони этих, – попросил я.
– Валите обратно, – велел он незадачливым драчунам.
– Ну чо?
– Брысь! – рявкнул я.
– Умгу, – слегка угрожающе подтвердил Джакомо. Парочка ретировалась.
– Ты не вовремя, – тихо заметил Джакомо.
– Знаю, – ответил я, протягивая ему баллончик. – Держи. Красишь поверх чего-нибудь заживляющего – и ничего не заметно. Уже опробовано.
Джакомо взглянул на вещицу в своей руке и скрипул зубами:
– Что ты тут святого из себя корчишь, – зашипел он ярости.
– Это не я, это Лео, – чистосердечно признался я. Сам бы я, наверное, не догадался.
– Ему от тебя ничего не надо!
– Значит, сделай вид, что баллончик твой. Ну или пойдем устроим маленький тарарам у медпункта, скажешь, что стащил у синьора Адидже.
Джакомо хмыкнул.
– Вы оба, – продолжил я спокойно и рассудительно, допускаете одну и ту же ошибку. Считаете, что подлость естественна, а нормальный человек – редкое исключение.
– Это не так?
– Конечно, не так. Составь список всех своих знакомых, раздели их на две группы и сосчитай.
– Хм, ну, допустим. И что?
– Я думаю, ты сможешь ему это объяснить. В конце концов, с головой у него все в порядке.
– Ас чем у него не в порядке? – заинтересованно спросил Джакомо.
– Да, наверное, со всем в порядке. Просто он никогда не пытался влезть в чужую шкуру. Ну, поэтому ему и кажется, что победить важнее, чем не поранить тебя или не нарушить конвенцию…
– Ясно. Ладно, спасибо. А то злорадные щенки найдутся…
– Ага, я еще не всех поводил по зверь-траве. Спокойной ночи.
Джакомо кивнул, мы пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Утром я решил, что тоже имею право немного попижонить: в присутствии почти всех инструкторов и капитана Ловере, собравшего наши четыре армии и повелевшего убрать всё, что мы принесли с собой в лес, я, лениво обернувшись, сонным голосом произнес:
– Гвидо…
– А ямы засыпать? – поинтересовался начальник штаба.
Я вопросительно взглянул на Ловере.
– Засыпать, – ответил он. – В катер помещается десять человек, и для каждой армии он летает один раз. А потом увезет весь мусор и всё снаряжение.
– Поедут разведчики и рота Берна, уберете дорожки вдоль границ, – приказал Гвидо, – остальные выступают своим ходом через пятнадцать минут, – он взглянул на часы, – в 9:35. В форме, – добавил начальник штаба совершенно нейтральным тоном.
Некоторые явились в шортах и пляжных тапочках. Это они хорошо придумали: нам сегодня предстоит пройти почти двадцать километров, из них примерно шестнадцать – по лесу. Лопухи побежали переодеваться.
Франческо, услышав этот разумный приказ, решил последовать примеру. Обругав кого-то из „драконов“ иди том и еще похлеще, так что морда его осталась небитой только по величайшему попущению божию (капитан Ловере стоял рядом и уходить не собирался), он велел срочно лететь надевать камуфляжку и ботинки. Некоторые „драконы“ ползли переодеваться нарочито медленно.
Я в очередной раз порадовался за себя и за своих ребят и, не глядя на свою армию, отправился посмотреть, как организованы остальные. Отвисшая челюсть сержанта Меленьяно вознаградила меня за все труды последних дней.
У Джорджо наблюдались зачатки дисциплины и оргфнизации: он довольно быстро выбрал тех, кто полетит, ему никто не перечил.
Эрнесто назвал десять человек по именам, и почти вся его армия принялась с ним спорить. Заняло это минут пятнадцать, пока катер, отвезший моих ребят, не вернулся заними. Я не заметил, чтобы кто-нибудь пытался сачкануть или покачать права, просто каждый знал, как лучше. Охотно верю, но какое это имеет значение? Там работы-то минут на сорок. Ну будут они ее делать немного дольше или немного меньше… по сравнению с издерганными нервами и испорченными отношениями – это такие мелочи.
Ровно в 9:35 моя армия дружной толпой отправилась к воротам. Никаких криков, громких команд, отставших, не пришедших и так далее…
…Кроме командира, который задержался в лагере: интересно, я еще не всё видел.
„Драконы“. Валентино вообще держался в стороне, ну, понятно. И руководить его армией пытались одновременно Альфредо и Франческо. Эти – глупы до безобразия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126