С рукой надо что-то делать. Была она красная и распухшая. Я содрал слой заживляющего клея и опять залил ее «ядом горыныча». Должна вылечиться за несколько часов.
И тоже пошел стрелять. Валентино и еще двое парией, видимо из его команды, стояли у меня на дороге, придурки: да месяца еще не прошло, как я шестерых покалечил. И вас покалечу, и мне никто слова осуждения не скажет: нечего нападать втроем на одного.
– Ну и… – угрожающе проговорил я.
– Попробуй пройди, – предложил мне Валентино.
– А какие проблемы? – поинтересовался Лео из-за его спины. И Роберто стоял рядом с Лео и так улыбался… От такой улыбки мороз по коже, если она тебе предназначена.
Недруги молча посторонились, я медленно прошел мимо и присоединился к своим. Мы повернулись и пошли на стрельбище, не оглядываясь.
– Может быть, – задумчиво проговорил Лео, – эта засада была предназначена мне, но мне почему-то кажется, что все-таки тебе. Тебе тоже нельзя ходить одному.
– Да, – согласился Роберто, – теперь ты не будешь говорить, что он еще ничего не сделал.
– Он по-прежнему ничего не сделал, – заметил я.
– Энрик! – простонал Лео в отчаянии.
– Ага, уже четырнадцать лет, и все никак не переименуюсь.
Мы отстреляли все серии, Лео всех проконсультировал, Гвидо показал такой класс… я потрясен: он и раньше хорошо стрелял, но сейчас…
– А что? – изумился Гвидо моему удивлению. – В госпитале просто больше нечего делать.
– Ясно. Но вчера ты такого не демонстрировал.
– Ну… просто завтра же соревнования, – Гвидо и сам не знал, как это объяснить.
– Хм, – сказал Роберто, – надо мне тоже полежать в госпитале.
То, что Лео и я стреляем лучше, задевало его довольно слабо, но Гвидо – он же почти малек.
– Ой, не надо, – я передернул плечами: вспомнил, как мы сдирали с Гвидо кожу, и мне стало плохо.
Днем на полосе препятствий я наблюдал результаты своей интеллектуальной победы: все команды бегали только с шестами, все помогали друг другу перелезть через стенку. Лучшие результаты были такими… закачаешься. Если бы они официально фиксировались, побили бы все рекорды не только лагеря, но и острова, а может быть, даже всех детских военных лагерей от сотворения мира (или полос препятствий). Кому-то, правда, въехали шестом чуть ли не в глаз. Хм, у нас ни разу такого не было. И на стенках были какие-то проблемы, странно, когда я кого-то ловлю, его рука сама ложится в мою руку. Ни разу не промахнулись. Наверное, надо друг друга чувствовать.
К вечеру ладонь все еще не прошла. Я мысленно задрал нос: Лео не заметил этого даже на кемпо, вот такой я герой.
На соревнованиях по стрельбе не случилось никаких неприятных неожиданностей. Лео выиграл, я пару раз дернул больной рукой, промахнулся и занял второе место. А Гвидо третье! Нам даже бонусные очки не понадобились, мы и так победили в командном зачете.
Сегодня мы качали Гвидо. А потом спорили, бросать его в море или не стоит, к общему мнению не пришли, а держать его устали, поэтому спросили у него, он сказал «бросать». Мы и бросили, прямо в шортах, футболке и кроссовках.
На тренировке по кемпо к нам подошел Дронеро. Чего это он так ко мне приглядывается?
– Что у тебя с рукой? – поинтересовался он. Я пожал плечами:
– Поранился о проволоку, еще позавчера.
– И до сих пор болит? Покажи, – велел он. Я показал.
– К врачу ходил? Я помотал головой:
– Это же ерунда!
– Пороть тебя надо, каждый день, два раза! Шагом марш к врачу! Немедленно, – рассердился Дронеро.
– Послезавтра же соревнования! – воззвал я к его спортивному духу.
– Ты еще здесь? Еще одно слово – и я тебя к ним не допущу.
Я сначала удрал с татами и, только направляясь в медпункт, понял, что он не может меня не допустить. Сзади кто-то шел. Я обернулся: Лео и Роберто.
– Я знаю дорогу! – вспылил я.
– Скандиано тоже, – невозмутимо возразил Лео.
Черт, этот хитрый придурок действительно превратился в проблему.
Мой эскорт оставил меня уже перед дверью врачебного кабинета.
Я вошел и продемонстрировал синьору Адидже свою руку.
Врач поднял брови:
– Давно?
– Третий день.
– Я думал, ты умный. Будем вскрывать. И четыре дня интенсивной регенерации.
Я сжал руку в кулак:
– Послезавтра кемпо!
– Позавчера надо было думать!
– Что, медицина бессильна? – поинтересовался я ехидно.
– Медицина бессильна вложить в твою голову немного ума, а в остальном…
– До послезавтра заживет? – спросил я с надеждой.
Синьор Адидже задумался:
– А тебе это так важно? Вроде бы не все должны принимать участие?
– Я надеюсь занять первое место, – признался я неохотно.
– Ммм, ну кое-что сделать можно. Сейчас я вскрою, а завтра утром и вечером явишься на регенерацию. Безболезненных соревнований я тебе не обещаю, но рука будет работать.
– Спасибо! – улыбнулся я.
– Это ты поранился, когда своего друга от колючей проволоки отцеплял, да? – спросил он меня, делая обезболивающий укол.
– Умгу.
– Вы здорово придумали, я даже пожалел, что не за вас начал болеть.
– А за кого вы болели?
– За Скандиано. Ко мне накануне прихромал мальчик из их команды, очень был огорчен. Вроде тебя, хотел поскорее выздороветь, радовался, что больная нога стрелять не помешает, а к кемпо он поправится. Не знаешь его?
– Не-е.
– Ну так вы завтра у меня здесь и познакомитесь.
Врач замолчал: ему надо было сосредоточиться.
Они еще и лицемеры! Фу! Зачем вид-то делать?
Встать мне разрешили только через час. Тоска зеленая лежать на операционном столе. Хорошо хоть наркоз был местный, а не общий.
Я прислушался к своим ощущениям. Рука продолжала болеть, даже сильнее, чем раньше, но за нервы не дергала.
– И не вздумай отжиматься, подтягиваться, и чем вы еще развлекаетесь… – предостерег меня врач.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126