Они учились с блеском и очень быстро. Они созданы были не для полета,
а для того, чтобы планировать, скользить на крыле. И вскоре они уже ов-
ладели этим искусством: проворно вскарабкаются на дерево, прыгнут и плы-
вут по воздуху сотни футов, описывая изящные виражи, петли, спирали, и,
наконец, мягко приземляются.
Я громко рассмеялся, предвкушая счастливые минуты. Подождите, пока
первую парочку представят шерифу! Подождите, пока в наши края прикатят
репортеры из "Кроникл" и увидят все это своими глазами!
Понятно, планерятам не хотелось возвращаться в лабораторию. Среди
холмов струился ручеек, в одном месте он разливался вполне приличным
озерком. Малыши забрались туда и стали шлепать длинными руками по воде и
усердно мыть друг друга. Потом вылезли и растянулись на спине, раскинув
крылья во всю ширь, чтобы просохли.
Я смотрел на них с нежностью и думал: разумно ли оставить их тут? Что
ж, рано или поздно этого не миновать. И сколько бы я ни объяснял им, как
надо себя вести, чтобы выжить, толика практического опыта будет куда по-
лезней. Я подозвал самца.
Он подошел, сел на корточки, локтями оперся оземь, руки скрестил на
груди - видно, готовился к обстоятельной беседе. И заговорил первый:
- Пока не пришли краснокожие люди, мы жили в этом месте?
- Вы жили в таких же местах, повсюду среди гор. Теперь вас осталось
очень мало. За то время, пока вы были у меня в доме, вы, естественно,
забыли, как надо жить под открытым небом.
- Мы опять научимся. Мы хотим остаться здесь. У него была такая
серьезная, озабоченная рожица, что я протянул руку и ободряюще потрепал
его по гривке.
Над нами послышался шелест крыльев. Два лесных голубя пролетели над
ручьем и скрылись в ветвях дуба на другом берегу.
- Вот ваша пища, если только вы сумеете их убивать, - сказал я.
- А как?
- На дереве ты их вряд ли поймаешь. Надо подняться повыше и поймать
одного в воздухе, когда они полетят прочь. Как, потвоему, сможешь ты
подняться так высоко?
Он медленно осмотрелся, словно измеряя взглядом ветерок, что играл в
ветвях и пробегал по траве на склоне холма. Казалось, он летал уже тыся-
чи лет и теперь обращается к извечному опыту.
- Я могу подняться вон туда. И могу немного продержаться. А они долго
просидят на дереве?
- Может быть, и нет. Посматривай на это дерево, вдруг они снимутся,
пока ты будешь взбираться по стволу.
Он отбежал к соседнему дубу и начал карабкаться наверх. Вскоре он уже
спрыгнул с макушки, метнулся вдоль по лощине, и почти тотчас его подхва-
тило теплым током воздуха, восходящим по склону холма. В мгновение ока
он очутился уже на высоте примерно двухсот футов. Повернул над вершиной
холма и направился обратно к нам.
Обе подружки неотрывно следили за ним. В недоумении двинулись ко мне,
то и дело оглядываясь. Подошли, молча остановились рядом со мной. И,
заслоняясь от солнца крохотными ладонями, следили, как он пронесся прямо
над нами на высоте чуть ли не двухсот пятидесяти футов.
Одна, все не сводя глаз с его распахнутых крыльев, крепко ухватила
меня за рукав.
Он пронесся высоко над ручьем и повис над тем холмом, где опустились
голуби. В листве дуба слышалось их воркованье. Я подумал - они не расс-
танутся со своим убежищем, пока так близко над ними темнеет ястребиный
силуэт планеренка.
Я сжал палку, вцепившуюся в мой рукав, и, показывая пальцем, сказал:
- Он хочет поймать птицу. Птица вон там, на дереве. Заставь птицу
взлететь, тогда он ее поймает. Смотри, - я поднялся, подобрал с земли
палку. - Можешь ты сделать вот так?
И я запустил палкой в соседний дуб. Потом нашел для малышки другой
сучок. Она кинула его лучше, чем я ожидал.
- Молодец, девочка. Теперь беги на другой берег, к тому дубу, и кинь
в него палкой.
Она ловко вскарабкалась на дуб рядом с нами и метнулась через ручей.
Устремилась к холму напротив и без промаха опустилась на то дерево, где
прятались голуби.
Птицы вырвались из гущи ветвей и, мягко взмахивая крыльями, круто
пошли вверх.
Мы со второй самочкой оглянулись. Паривший в небе планеренок наполо-
вину сложил крылья и канул вниз - золотая молния в синеве.
Голуби оборвали подъем и, торопливо махая крыльями, кинулись в сторо-
ну. Планеренок приоткрыл одно крыло. Головокружительный поворот - и он
уже вновь сверкающей стрелой мчится вниз.
Голуби разделились и зигзагами бросились в конец лощины. Тут планере-
нок меня удивил: внезапно он распахнул крылья и опустился ниже того го-
лубя, за которым гнался, потом взмыл вверх и перехватил его на лету.
На миг он сложил крылья. Затем они вновь распахнулись, голубь камнем
упал на склон холма. А планеренок мягко опустился на вершине и стоял
там, глядя на нас.
Самочка рядом со мной прыгала от восторга и выкрикивала что-то свое,
непонятное. Та, что спугнула голубей с дерева, уже скользила к нам по
воздуху, стрекоча, точно сойка.
То был настоящий триумф. Спускаться герою пришлось, конечно, пешком -
он не мог держаться в воздухе с такой ношей. Подружки, разбежавшись,
взлетели ему навстречу. Они осыпали его ласками и на время задержали, но
наконец он сошел с холма, гордый и важный, как всякий удачливый охотник.
Птица вызывала восторг и любопытство. Они тормошили ее, диких. Но
вскоре охотник обернулся ко мне:
- Нам это съесть?
Я засмеялся и сжал его четырехпалую лапку. На песчаном пятачке под
дубом, осенявшим ручей, я развел крохотный костер. Это было еще одно чу-
до, но сперва следовало научить их чистить птицу.
1 2 3 4 5 6 7 8