Не пожалел, – значит, для его исчисления, – спокойно рокотал баском благочинный, поясняя братии свой благородный поступок и словно ещё не постигнув разумом, что иеромонах убит. В его монастыре.
Постой, – наконец дошло до настоятеля. – Кто убит?
Иеромонах Илларион.
Где убит?
В своей келье.
Когда?
Я так полагаю, что ночью. С утра не откликался.
Так что ж мы тут стоим. Зовите казначея, зовите иеромонаха Авксентия. Да поскорее к келье, надобно открыть её. И впрямь убитый он, или тебе, аспиду окаянному, спьяну показалось? Ох, не бросишь пить дьявольское зелье (тут он, словно что-то вспомнив счел необходимым пояснить) в таком количестве – от церкви отлучу, епитимью наложу, анафеме предам.
Паника началась в лавре. Кто бежал слева направо за отцом казначеем, чтобы тот пришел с ключами от келий, кто бежал, справа налево за иеромонахом Авксентием славящимся лекарскими талантами, кто спешил в монастырскую церковь, чтобы положить поклоны своему святому и тем отсрочить свою собственную смерть, – известное ведь дело, смерть, как и болезнь, штука заразная…
Все крестились истово, шептались, нервно обсуждая невиданную за все годы существования мужского монастыря в славном граде Пскове вещь.
Со времен нашествия на Псков и Новгород Ивана Васильевича, Грозного царя, в ХVI веке, никто не погибал в этих стенах от руки другого человека.
Все помирали только своей смертью.
Наконец, собрались все, кто и должен быть тут в эту минуту.
Отец казначей вставил в замочную скважину большой ключ с затейливой бородкой, повернул его дважды, и кованая деревянная дверь приоткрылась.
Монахи в ужасе отпрянули от двери.
Настоятель, казначей и иеромонах Авксентий шагнули через порог.
Тело иеромонаха Иллариона и впрямь лежало на полу все в крови. Драгоценная панагия исчезла…


«Смерть укрылась за „Б-6“

За этой квартирой охотились давно. И когда поступил вызов, свой человек в регистратуре вызовов «скорой» вызов отследила и передала своей «левой» бригаде. Долгожданная коллекция сама шла банде в руки. Заказ на неё был спущен «Игуаной» ещё месяц назад. И вот…
По ориентировке, кроме бабки в квартире был внук.
Когда дверь на звонок Вассы распахнулась, та чуть не ойкнула:
– Ни хрена себе, внучок, под два метра ростом. Про это писать надо в наводках-ориентировках!
– Всех уволю к чертовой матери, – мысленно матюгнулась Васса, разглядывая безмятежное лицо молодого парня, скорее всего, спортсмена.
– Баскет, или волейбол? – деловито спросила Васса.
– Чего?
– Я спрашиваю, каким видом спорта занимаетесь, молодой человек?
– Прыжки в высоту. Легкая атлетика. Спортклуб ЦСКА.
– А… Тоже неплохо. А где так телеграфно выражаться научился?
– На курсах радистов.
– Зачем курсы?
Если в армию возьмут, мало ли что со спортротой случится, а с «корочками» радиста 2-го класса я не пропаду.
– Ишь ты, умные какие дети пошли… Тебе 18 стукнуло?
– Нет еще, 17 с половиной. Это из-за роста я старше кажусь.
Васса с сожалением окинула взглядом статную фигуру юноши. Скептически сжала губы.
– Конечно, жаль парнишку, – подумала. – Был бы ребенок, можно было бы вкатить ему дозу «А-5», он проспался бы, и потом не вспомнил бы, что с ним случилось, почему не слыхал, как бабушка от инфаркта помирая, его имя шептала, звала на помощь. Этот здоров больно. Либо ему дозу надо увеличивать, и тут не ясно, выдержит ли. Либо…
– Либо сразу… – невольно сказала она вслух.
– Что – сразу, доктор? – спросил юноша, подавая Вассе чистое полотенце после того, как она тщательно вымыла руки, прежде чем идти к бабушке.
Вышла из ванной комнаты, строго глянула на Ленку, Наташу и Ингу.
– А может… – заканючила Ленка.
– Не может! – оборвала её Васса. – Быстро, быстро, бабулька ждет.
Девицы, толкаюсь, ввалились в ванную и быстро помыли руки.
– Ну, молодой человек, где бабуля? – спросила профессионально-равнодушно Васса.
– В спальне.
– Показывай.
Юноша провел их по широкому и длинному коридору, который нынче модно стало называть «холлом», в дальнюю комнату.
Коридор был заставлен стеллажами с книгами от пола до потолка.
– Никаких тебе «Утамаров», – подумала Васса, идя впереди юноши, рывком, энергично открывая дверь спальни.
А… Вот они где, – радостно протянула она, войдя в комнату.
– Комната старухи была обставлена светлой старинной мебелью из карельской березы. В центре стоял большой круглый стол без скатерти, вокруг шесть стульев. Видно было, что ровная поверхность столешницы недавно хорошо отреставрирована.
Налево от двери стоял комодик, на нем два серебрных шандала, какая-то мелочь, вроде серебряных рамочек, а в них – фотографии каких-то родственников, должно быть, старухиных. Судя по желтизне снимков, родственники эти дали дуба ещё до победы коммунистического труда. Далее, слева между двух окон стоял письменный стол с бюро, также как и комодик светленкий, нарядный, карельской березы. В углах ютились одноногие высокие тумбы. На одном грузно покоилась массивная голова Сократа. Девчонки были культпоходом на спектакле в Театре Маяковского «Беседы с Сократом» с Арменом Джигарханяном. Они вообще-то в театры редко ходили, но тут на одной хате, после того, как сделали «успокаивающие» уколы средних лет господину, главе крупной строительной фирмы, они увидели центре комнаты, на обеденном столе четыре билета в театр. И – бес попутал, мало что взяли, хотя был строжайший наказ Игуаны (ее никто не видел, но все приказы Вассе она отдавала лично по телефону): ничего, кроме указанного в списке, не брать и все взятое сдавать строго по списку в «катран».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148