Подпись, все необходимы атрибуты настоящего чека, – ничто не вызывало сомнений.
Сеньор обещал зайти на следующий день, чтобы посмотреть кольца с брильянтами для дочери. Дочь, якобы, готовилась к свадьбе. Почему на чеке, переданном сеньором Мартинецом Лазарю Шапиро стояла подпись жены мультимиллионера, Лазарь спрашивать не стал: мало ли какую услугу предоставили миллионерше «члены семьи Мартинец.
Когда на следующие день старик-испанец (или мексиканец?, скорее мексиканец, – подумал бы каждый, разглядывая выцветшие глаза, черную задубевшую на ранчо кожу и черные с проседью длинные волосы, – особенно – в момент, когда коричневая от загара рука старика подносила к узким сухим губам бутылочку «текилы») позвонил в дверь лавки старого Шапиро, никто на звонок не ответил. Однако для редких прохожих в час сиесты на жаркой Брейнт-авеню, а также для случайных зевак, которым, вместо того, чтобы лежать в шезлонгах или в постели, попивая холодное пиво в час сиесты, вздумалось устроится у окна, из которого в комнату проникал раскаленный воздух, – старик – мексиканец сделал вид, что его звонок услышали. Он выждал минуту, и, потянув на себя дверь, вошел внутрь.
На первом этаже по прежнему дремала возле дешевых сувениров тетушка Рахиль, помогавшая Лазарю обслуживать клиентов.
Она даже не повернула голову в сторону посетителя.
– Разве её дело, кто ходит к хозяину? Если бы она была на таком месте слишком любопытной, она не удержалась бы на ней больше недели.
Старик – мексиканец поднялся на второй этаж, тихо приоткрыл дверь кабинета.
Лазарь Шапиро лежал в неловкой позе возле письменного стола. На столе, на полу были небрежно разбросаны мелкие драгоценные камни, средней ценности кулоны, броши, ожерелья, золотые часы, перстни и кольца.
На груди Лазаря, на белом полотне рубашки – кубинки расплылось яркое красное пятно. Лазарь был убит.
Но это не удивило, не потрясло посетителя лавки.
Старик-мексиканец, не сходя с места у порога, чтобы не оставлять лишних следов, осмотрел комнату. Глаза его остановились на часах, старинных швейцарских часах начала XIX века с навершием, которое украшала голова греческой богини из черного дерева.
Старик-мексиканец руками в замшевых перчатках, поверх которых были одеты резиновые хирургические, взял старый венский стул, поставил его перед часами, кряхтя и едва слышно поскрипывая суставами взгромоздился на него, дотянулся до головы Минервы, повернул её вокруг своей оси, и голова осталась у него в руке, обнажив круглое отверстие в навершии часов, старик сунул туда палец и выскреб катышек мягкой бумаги, развернув который чуть зажмурился. Потому что в темной комнате мириадами огней засверкал крупный, амстердамской огранки брильянт.
– Точно такой величины, как тот колумбийский изумруд, что вделал в оправу «Библии». Может быть, поставить брильянт на место изумруда, как и было когда-то, судя по описаниям этой оправы… Монет быть. В любом случае я не намерен оставлять этот камень (о которое слышал ещё лет двадцать назад, когда строил здесь «Эскориал») наследникам Лазаря.
Он бережно сунул камень в жилетный карман. После чего поднял с пола пистолет «Смит и Вессон» калибра 22. Эту модель – 422 – он хорошо знал.
Ствол в нем расположен в нижней части ствольного блока, благодаря чему вектор силы отдачи, направлений назад, максимально приближен к осевой линии руки стрелка. Оружие очень удобно – как для опытного стрелка-мужчины, так и для неопытной слабой женщины. Это была одна из версий модели – с укороченным стволом в 4, 5 дюймов и постоянным прицелом, наиболее удобная для ближнего боя. Глушитель был вмонтирован в ствол. Стрелял пистолет чуть громче, чем пистолеты с навинчивающимся глушителем, но, все же тише, чем совсем без глушителя. Во всяком случае, звук было не громче звука упавшей на пол «библии'».
Ему ли не знать преимущества этого пистолета.
Это ведь был его пистолет.
– Наверняка, и отпечатки пальцев – настоящие, – подумал Локк, бережно беря пистолет руками в перчатками кладя его на заваленный бумагами стол Лазаря. После чего Локк надел на руки поверх своих перчаток ещё одни, хирургические, с отпечатками его жены и Мигеля Мартинеца. Отпечатки двух людей были очень четкими, Мигеля – на курке, жены – на рукоятке, так, как если бы двое касались пистолета, скорее всего, – предположит экспертиза, – женина передала пистолет мужчине, он и стрелял.
Локк оставил ещё несколько отпечатков пальцев жены и Мигеля на предметах в комнате, – на спинке стула, на дверном проеме, на стекле часов Лазаря. Дело было сделано. Можно и уходить.
Он и вышел. Спустился этажом ниже, и стал просматривать дешевые сувениры-амулеты из Мексики в виде бычьих глаз керамики – на серебряных цепочках и кожаных ремешках.
Старуха Рахиль проснулась лишь тогда, когда за окном послышались сирены полицейских машин.
– Что угодно сеньору? – спросила она, раскрыв некогда красивые, а теперь потухшие глаза.
– Хочу для внучки купить пару украшений, – ответил Локк с едва заметным мексиканским акцентом, мягким, хрипловатым голосом.
– А что там, сеньор, за окном? – Что за шум, что? Что надо полиции у нашей лавки? Вы не спросите это у них от моего имени? – изысканно обратилась она к старику-мексиканцу.
Через минуту все вопросы отпали, когда полиция ринулась, топоча по лестнице, на второй этан. Толпа, невесть как образовавшаяся возле лавки, попыталась проникнуть вслед за полицейскими – детективами, но была отдавлена назад бравыми парнями в полицейской форме.
Старый мексиканец, незаметно выйдя из лавки смешался с толпой и замер в ней, внимательно следя за входной дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148