А теперь на старости лет у него дядю
подстрелили. Нужно железные нервы иметь. И после всего этого
какой-нибудь забулдыга вспомнит о нем и начнет поносить. Если
теперь что-нибудь разразится, пойду добровольцем и буду служить
государю императору до последней капли крови! -- Швейк
основательно хлебнул пива и продолжал: -- Вы думаете, что
государь император все это так оставит? Плохо вы его знаете.
Война с турками непременно должна быть. "Убили моего дядю, так
вот вам по морде!" Война будет, это как пить дать. Сербия и
Россия в этой войне нам помогут. Будет драка!
В момент своего пророчества Швейк был прекрасен. Его
добродушное лицо вдохновенно сияло, как полная луна. Все у него
выходило просто и ясно.
-- Может статься,-- продолжал он рисовать будущее
Австрии,-- что на нас в случае войны с Турцией нападут немцы.
Ведь немцы с турками заодно. Это такие мерзавцы, других таких в
мире не сыщешь. Но мы можем заключить союз с Францией, которая
с семьдесят первого года точит зубы на Германию, и все пойдет
как по маслу. Война будет, больше я вам не скажу ничего.
Бретшнейдер встал и торжественно произнес:
-- Больше вам говорить и не надо. Пройдемте со мною на
пару слов в коридор.
Швейк вышел за агентом тайной полиции в коридор, где его
ждал небольшой сюрприз: собутыльник показал ему орла и заявил,
что Швейк арестован и он немедленно отведет его в полицию.
Швейк пытался объяснить, что тут, по-видимому, вышла ошибка,
так как он совершенно невинен и не обмолвился ни единым словом,
которое могло бы кого-нибудь оскорбить.
Но Бретшнейдер на это заявил, что Швейк совершил несколько
преступлений, среди которых имела место и государственная
измена.
Потом оба вернулись в трактир, и Швейк сказал Паливцу:
-- Я пил пять кружек пива и съел пару сосисок с рогаликом.
Дайте мне еще рюмочку сливянки. И мне уже пора идти, так как я
арестован.
Бретшнейдер показал Паливцу своего орла, с минуту глядел
на трактирщика и потом спросил:
-- Вы женаты?
-- Да.
-- А может ваша жена вести дело вместо вас?
-- Может.
-- Тогда все в порядке, уважаемый,-- весело сказал
Бретшнейдер.-- Позовите вашу супругу и передайте ей все дела.
Вечером за вами приедем.
-- Не тревожься,-- утешал Паливца Швейк.-- Я арестован
всего только за государственную измену.
-- Но я-то за что? -- заныл Паливец.-- Ведь я был так
осторожен!
Бретшнейдер усмехнулся и с победоносным видом пояснил:
-- За то, что вы сказали, будто на государя императора
гадили мухи. Вам этого государя императора вышибут из головы.
Швейк покинул трактир "У чаши" в сопровождении агента
тайной полиции. Когда они вышли на улицу, Швейк, заглядывая ему
в лицо, спросил со своей обычной добродушной улыбкой:
-- Мне сойти с тротуара?
-- Зачем?
-- Раз я арестован, то не имею права ходить по тротуару. Я
так полагаю.
Входя в ворота полицейского управления, Швейк заметил:
-- Славно провели время! Вы часто бываете "У чаши"?
В то время как Швейка вели в канцелярию полиции, в
трактире "У чаши" пан Паливец передавал дела своей плачущей
жене, своеобразно утешая ее:
-- Не плачь, не реви! Что они могут мне сделать за
обгаженный портрет государя императора?
Так очаровательно и мило вступил в мировую войну бравый
солдат Швейк. Историков заинтересует, как сумел он столь далеко
заглянуть в будущее. Если позднее события развернулись не
совсем так, как он излагал "У чаши", то мы должны иметь в виду,
что Швейк не получил нужного дипломатического образования.
Глава II. БРАВЫЙ СОЛДАТ ШВЕЙК В ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ
Сараевское покушение наполнило полицейское управление
многочисленными жертвами. Их приводили одну за другой, и старик
инспектор, встречая их в канцелярии для приема арестованных,
добродушно говорил:
-- Этот Фердинанд вам дорого обойдется!
Когда Швейка заперли в одну из бесчисленных камер в первом
этаже, он нашел там общество из шести человек. Пятеро сидели
вокруг стола, а в углу на койке, как бы сторонясь всех, сидел
шестой -- мужчина средних лет. Швейк начал расспрашивать одного
за другим, за что кого посадили. От всех пяти, сидевших за
столом, он получил почти один и тот же ответ.
-- Из-за Сараева.
-- Из-за Фердинанда.
-- Из-за убийства эрцгерцога.
-- За Фердинанда.
-- За то, что в Сараеве прикончили эрцгерцога.
Шестой,-- он всех сторонился,-- заявил, что не желает
иметь с этими пятью ничего общего, чтобы на него не пало
подозрения,-- он сидит тут всего лишь за попытку убийства
голицкого мельника с целью грабежа.
Швейк подсел к обществу заговорщиков, которые уже в
десятый раз рассказывали друг другу, как попали в тюрьму.
Все, кроме одного, были схвачены либо в трактире, либо в
винном погребке, либо в кафе. Исключение составлял необычайно
толстый господин с заплаканными глазами в очках; он был
арестован у себя на квартире, потому что за два дня до
сараевского покушения заплатил по счету за двух сербских
студентов-техников "У Брейшки", а кроме того, агент Брикси
видел его, пьяного, в обществе этих студентов в "Монмартре" на
Ржетезовой улице, где, как преступник сам подтвердил в
протоколе своей подписью, он тоже платил за них по счету.
На предварительном следствии в полицейском участке на все
вопросы он вопил одну и ту же стереотипную фразу:
-- У меня писчебумажный магазин!
На что получал такой же стереотипный ответ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39