А там --
увидим. Пока что отведите его в амбулаторию, промойте желудок и
поставьте, когда очухается, клистир, но, знаете, настоящий
клистир, чтобы всех святых вспомнил и чтобы его ревматизм сразу
испугался и улетучился.
Потом, повернувшись к больным, доктор Грюнштейн произнес
речь, полную прекрасных и мудрых сентенций.
-- Не думайте, что перед вами осел, которого можно
провести за нос. Меня вы своими штучками не тронете. Я-то
прекрасно знаю, что все вы симулянты и хотите дезертировать с
военной службы, поэтому я и обращаюсь с вами, как вы того
заслуживаете. Я в своей жизни видел сотни таких вояк, как вы.
На этих койках валялась уйма таких, которые ничем другим не
страдали, только отсутствием боевого духа. В то время как их
товарищи сражались на фронте, они воображали, что будут
валяться в постели, получать больничное питание и ждать, пока
кончится война. Но они ошиблись, прохвосты! И вы ошибетесь,
сукины дети! Через двадцать лет будете криком кричать, когда
вам приснится, как вы у меня тут симулировали.
-- Осмелюсь доложить, господин старший врач,-- послышался
тихий голос с койки у окна,-- я уже выздоровел. Я уже ночью
заметил, что у меня прошла одышка.
-- Ваша фамилия?
-- Коваржик. Осмелюсь доложить, мне был прописан клистир.
-- Хорошо, клистир вам еще поставят на дорогу,--
распорядился доктор Грюнштейн,-- чтобы вы потом не жаловались,
будто мы вас здесь не лечили. Ну-с, а теперь больные, которых я
перечислил, отправляйтесь за фельдшером и получите кому что
полагается.
Каждый получил предписанную ему солидную порцию. Некоторые
пытались воздействовать на исполнителя докторского приказания
просьбами или угрозами: дескать, они сами запишутся в санитары,
и, может, когда-нибудь нынешние санитары попадут к ним в руки.
Что касается Швейка, то он держался геройски.
-- Не щади меня,-- подбадривал он палача, ставившего ему
клистир.-- Помни о присяге. Даже если бы здесь лежал твой отец
или родной брат, поставь ему клистир -- и никаких. Помни, на
этих клистирах держится Австрия. Мы победим!
На другой день во время обхода доктор Грюнштейн
осведомился у Швейка, как ему нравится в госпитале. Швейк
ответил, что это учреждение благоустроенное и весьма почтенное.
В награду он получил то же, что и вчера, и в придачу еще
аспирин и три порошка хинина, все это ему всыпали в воду, а
потом приказали немедленно выпить.
Сам Сократ не пил свою чашу с ядом так спокойно, как Швейк
пил хинин, на котором доктор Грюнштейн испробовал все виды
пыток.
Когда Швейка в присутствии врача завертывали в холодную
мокрую простыню, он на вопрос доктора Грюнштейна, как ему это
нравится, отвечал:
-- Осмелюсь доложить, господин старший врач, чувствую себя
словно в купальне на морском курорте.
-- Ревматизм еще не прошел?
-- Осмелюсь доложить, господин старший врач, никак не
проходит.
Швейк был подвергнут новым пыткам.
В это время вдова генерала-от-инфантерии, баронесса фон
Боценгейм, прилагала неимоверные усилия для того, чтобы
разыскать того солдата, о котором недавно газета "Богемия"
писала, что он, калека, велел себя везти в военную комиссию в
коляске для больных и кричал: "На Белград!" Это проявление
патриотизма дало повод редакции "Богемии" призвать своих
читателей организовать сбор в пользу больного героя-калеки.
Наконец, после справок, наведенных баронессой в
полицейском управлении, было выяснено, что фамилия этого
солдата Швейк. Дальше разыскивать было уже легко. Баронесса фон
Боценгейм взяла с собою свою компаньонку и камердинера с
корзиной и отправилась в госпиталь на Градчаны.
Бедняжка баронесса и не представляла себе, что значит
лежать в госпитале при гарнизонной тюрьме. Ее визитная карточка
открыла ей двери тюрьмы. В канцелярии все держались с нею
исключительно любезно. Через пять минут она уже знала, что "der
brave Soldat"/Бравый солдат (нем..)/ Швейк, о котором она
справлялась, лежит в третьем бараке, койка номер семнадцать.
Сопровождать ее вызвался сам доктор Грюнштейн, совсем
обалдевший от внезапного визита.
Швейк только что вернулся после обычного, ежедневного
тура, предписанного доктором Грюнштейном, и сидел на койке,
окруженный толпой исхудавших и изголодавшихся симулянтов,
которые до сих пор не сдавались и упорно продолжали состязаться
со строгой диетой доктора Грюнштейна.
Если бы кто-нибудь послушал разговор этой компании, то
решил бы, что очутился среди кулинаров высшей поварской школы
или на курсах продавцов гастрономических магазинов.
-- Даже самые простые свиные шкварки можно есть, покуда
они теплые,-- заявил тот, которого лечили здесь от застарелого
катара желудка.-- Когда сало начнет трещать и брызгать, отожми
их, посоли, поперчи, и тогда скажу я вам, никакие гусиные
шкварки с ними не сравнятся.
-- Полегче насчет гусиных шкварок,-- сказал больной "раком
желудка",-- нет ничего лучше гусиных шкварок! Ну, куда вы
лезете против них со шкварками из свиного сала! Гусиные
шкварки, понятное дело, должны жариться до тех пор, пока они не
станут золотыми, как это делается у евреев. Они берут жирного
гуся, снимают с кожи сало и поджаривают.
-- По-моему, вы ошибаетесь по части свиных шкварок,--
заметил сосед Швейка.-- Я, конечно, говорю о шкварках из
домашнего свиного сала. Так они и называются,-- домашние
шкварки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39