Бедная моя жена! Что
скажут на службе! У меня деточки, а я здесь за пьянство и за
безнравственный образ жизни!
И так далее, до бесконечности.
Наконец он как будто немного успокоился, подошел к двери и
начал колотить в нее руками и ногами. За дверью послышались
шаги и голос:
-- Чего надо?
-- Выпустите меня! -- проговорил он таким тоном, словно
это были его предсмертные слова.
-- Куда? -- раздался вопрос с другой стороны двери.
-- На службу,-- ответил несчастный отец, супруг, чиновник,
пьяница и развратник.
Раздался смех, жуткий смех в тиши коридора... И шаги опять
стихли.
-- Видно, этот господин здорово ненавидит вас, коли так
насмехается,-- сказал Швейк, в то время как его безутешный
сосед опять уселся рядом.-- Тюремщик, когда разозлится, на
многое способен, а когда он взбешен, то пощады не жди. Сидите
себе спокойно, если раздумали вешаться, и ждите дальнейших
событий. Если вы чиновник, женаты и у вас есть дети, то все это
действительно ужасно. Вы, если не ошибаюсь, уверены, что вас
выгонят со службы?
-- Трудно сказать,-- вздохнул тот.-- Дело в том, что я сам
не помню, что такое я натворил. Знаю только, что меня откуда-то
выкинули, но я хотел вернуться туда, закурить сигару. А
началось все так хорошо... Видите ли, начальник нашего отдела
справлял свои именины и позвал нас в винный погребок, потом мы
попали в другой, в третий, в четвертый, в пятый, в шестой, в
седьмой, в восьмой, в девятый...
-- Не могу ли я помочь вам считать? -- вызвался Швейк.-- Я
в этих делах разбираюсь. Как-то раз я за одну ночь побывал в
двадцати восьми местах, но, к чести моей будь сказано, нигде
больше трех кружек пива не пил.
-- Словом,-- продолжал несчастный подчиненный того
начальника, который так великолепно справлял свои именины,-- -
когда мы обошли с дюжину различных кабачков, то обнаружили, что
начальник-то у нас пропал, хотя мы его загодя привязали на
веревочку и водили за собой, как собачонку. Тогда мы
отправились его разыскивать и под конец растеряли друг друга. Я
очутился в одном из ночных кабачков на Виноградах, в очень
приличном заведении, где пил ликер прямо из бутылки. Что я
делал потом -- не помню... Знаю только, что уже здесь, в
комиссариате, когда меня сюда привезли, оба полицейских
рапортовали, будто я напился, вел себя непристойно, отколотил
одну даму, разрезал перочинным ножом чужую шляпу, которую снял
с вешалки, разогнал дамскую капеллу, публично обвинил
обер-кельнера в краже двенадцати крон, разбил мраморную доску у
столика, за которым сидел, и умышленно плюнул незнакомому
господину за соседним столиком в черный кофе. Больше я ничего
не делал... по крайней мере не помню, чтобы я еще что-нибудь
натворил... Поверьте мне, я порядочный, интеллигентный человек
и ни о чем другом не думаю, как только о своей семье. Что вы на
это скажете? Ведь я не скандалист какой-нибудь!
-- А много вам пришлось потрудиться, пока вы разбили эту
мраморную доску, или вы ее раскололи с одного маху? -- вместо
ответа поинтересовался Швейк.
-- Сразу,-- ответил интеллигентный господин.
-- Тогда вы пропали,-- задумчиво произнес Швейк.-- Вам
докажут, что вы подготовлялись к этому путем долгой тренировки.
А кофе этого незнакомого господина, в который вы плюнули, был
без рома или с ромом?-- И, не ожидая ответа, пояснил:-- Если с
ромом, то хуже, потому что дороже. На суде все подсчитывают и
подводят итоги, чтобы как-нибудь подогнать под серьезное
преступление.
-- На суде?..-- малодушно пролепетал почтенный отец
семейства и повесив голову впал в то неприятное состояние духа,
когда человека пожирают упреки совести./ Некоторые писатели
употребляют выражение "грызут упреки совести". Я не считаю это
выражение вполне точным. Ведь и тигр человека пожирает, а не
грызет. (Прим. автора.)/
-- А дома знают, что вы арестованы, или они узнают только
из газет?-- спросил Швейк.
-- Вы думаете, что это появится... в газетах? -- наивно
спросила жертва именин своего начальника.
-- Вернее верного,-- последовал искренний ответ, ибо Швейк
никогда не имел привычки скрывать что-нибудь от собеседника.--
Читателям газет это очень понравится. Я сам всегда с
удовольствием читаю рубрику о пьяных и об их бесчинствах. Вот
недавно в трактире "У чаши" один посетитель выкинул такой
номер: разбил сам себе голову пивной кружкой. Подбросил ее
кверху, а голову подставил. Его увезли, а утром мы уже читали в
газетах об этом. Или, например, в "Бендловке" съездил я раз
одному факельщику из похоронного бюро по роже, а он дал мне
сдачи. Для того чтобы нас помирить, пришлось обоих посадить в
каталажку, и это сейчас же появилось в "Вечерке"... Или еще
случай: в кафе "У мертвеца" один советник разбил два блюда.
Так, думаете, его пощадили? На другой же день попал в газеты...
Вам остается одно: послать из тюрьмы в газету опровержение, что
опубликованная заметка вас-де не касается и что с этим
однофамильцем вы не находитесь ни в родственных, ни в
каких-либо иных отношениях. А домой пошлите записку, попросите
это опровержение вырезать и спрятать, чтобы вы могли его
прочесть, когда отсидите свой срок... Вам не холодно? --
участливо спросил Швейк, заметив, что интеллигентный господин
дрожит, как в лихорадке.-- В этом году конец лета что-то
холодноват.
-- Погибший я человек! -- зарыдал сосед Швейка.-- Не
видать мне повышения...
-- Что и говорить,-- участливо подхватил Швейк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39