– «Дырявые руки».
– Нет.
– «Осторожно, внутри орехи».
– Нет!
– «Пусть рыба плавает».
– Нет.
– «Бетонные близнецы».
– Нет.
– «Тупая птица».
– Нет.
– «Человек, у которого разбухла голова».
– Нет.
– «Маленькие жирные бельгийские ублюдки».
– Нет.
– «Звук музыки».
– Нет.
– «Полураспад».
– Нет.
– «Осторожно, двери закрываются».
– Нет.
– «Остальные».
– Нет.
– «Постельные клопы»
– Нет.
– «Аятолла и шииты».
– Нет.
– «Гуляющие в гадюшнике».
– Нет.
– Ой!
– Нет.
– Да нет, я говорю «Ой!» Я только что засадил себе занозу.
Вскоре мозг тупеет от поисков оригинального сочетания двух-трех слов, и в результате умственного истощения в конце концов лепечешь нечленораздельные звуки:
– «Ля-ля-ту-ту».
– Может, что-нибудь королевское?
– Все уже занято. «Королева», «Король», «Принц», «Принцесса», осталась одна герцогиня Кентская. Нельзя же называть самую современную рок-группу именем глуповатой бабенки, чья единственная претензия на славу заключается в бесплатных билетах на Уимблдон Уимблдонский теннисный турнир проводится под патронажем герцогини Кентской

.
– Знаю, – возбужденно сказал Саймон, внезапно вселяя в нас надежду, – как насчет «Эй!».
– «Эй»?
– Нет, не «Эй?». Не «Эй» с вопросительным знаком. А «Эй!» с восклицательным знаком. Чтобы привлечь внимание.
Никто даже не удосужился возразить; предложение было слишком заурядным, чтобы требовать ответа. Вместо этого оно было проигнорировано, Саймон обиженно нахохлился, осознав, что остальные продолжают предлагать названия, даже не взяв на себя труд оценить его вклад. Еще с час мы выдавали на-гора бесконечные варианты, словно глиняные игрушки – чтобы кто-нибудь тут же разбивал их вдребезги. Отвергли «Вон!», «Иди в тюрьму», «Роктябрь» и, что неудивительно, «Святой Иоанн и заговор зловещей перхоти».
– «Жажда жизни», – с торжественным видом провозгласил Джим.
– Это название песни Игги Попа, – сказал Пол.
– Знаю.
– И фильма про Ван Гога.
– Знаю.
Хотя в голосе Пола и сквозила высокопарность, он прекрасно понимал, что возражения – жалкие. Мы еще немного помусолили название и согласились, что «Жажда жизни» – то, что нужно. Этот разговор отнял у нас два с половиной часа, но мы наконец-то могли приняться за работу. Я включил микрофон и перевоплотился в ведущего «Голливуд-Боул».
– Дамы и господа, сегодня у нас первый концерт грандиозного тура по США. Из английского Балхама к нам приехала лучшая группа в мире. «Жажда жизни»!
Джим с Саймоном зааплодировали и засвистели, а Саймон еще и зажигалкой замахал над головой. Пол принял позу бесстрастной отчужденности – сидел и листал «Тайм-аут».
– Кто-нибудь хочет завтра вечером пойти на концерт? – загадочно спросил он.
– А что такое, кто играет?
– Вот, подумываю сходить в «Полумесяц». – Он взмахнул журналом. – Выступает новая группа под названием «Жажда жизни».
Повисла пауза.
– Плагиаторы долбаные! – брызнул слюной Джим. – Свистнули наше название!

* * *

В тот вечер мы ничего не записали. В какой-то момент я сказал: «Ладно, ребята, давайте работать», но это название было отвергнуто, так как оно звучит слишком похоже на «Люди за работой». Самое худшее мгновение наступило, когда посреди спора зазвонил мой мобильник, и я обнаружил на том конце Катерину.
– Что ты думаешь насчет имени Индия? – спросила она.
– Уже есть группа под названием «Индия», – ответил я.
Потом я попытался повторить это предложение, выделяя слово «группа», словно говоря: «Уже есть группа под названием „Индия“, но это не значит, что нельзя назвать Индией ребенка». Слова мои ничего не значили, потому что я знал, что имя – всего лишь предлог, чтобы позвонить и поговорить после нашей ссоры.
От ее голоса я тут же заскучал по дому. Мои сожители так злили меня весь день, что захотелось вернуться к Катерине. Глупые упреки Пола по поводу манеры Джима заваривать чай и моей неспособности приготовить ужин, нудные вопросы Саймона, патологическая медлительность Джима и целый вечер, убитый в бессмысленных спорах, – все это сводило меня с ума. И тут меня посетило ужасное откровение. Я убежал от семьи в надежде вернуть себе толику здравого смысла, а напоролся на суррогатную семью, невыносимую, как и любая другая. Всякий раз, добираясь до дальнего края поля, я оглядывался, и сзади трава казалась гораздо зеленей, чем десять минут назад. Куда бы я ни сбежал, всюду мне будет хотеться чего-то большего. Я так корежу себя, обманываю любимую женщину, по уши залез в долги – и все ради чего? Ради того, чтобы все, что раздражает и нервирует меня, увязалось следом. Проблема не в Катерине и не в детях. И даже не в Джиме, Поле или Саймоне. Проблема – во мне.

Глава пятая
Говорить хорошо

Мне пятнадцать лет и я стою у театра неподалеку от площади Пикадилли. Еще шестьдесят старшеклассников только что вылезли из двух автобусов, чтобы посмотреть «Гамлета» Уильяма Шекспира. В пиджаках и галстуках они выглядят неуклюжими и стеснительными. Все вручили учителю английского чек от родителей, но платить полную цену нет нужды, потому что в театре работает моя мать, и она может снабдить нас билетами со скидкой. Точнее, это я так думал, о чем опрометчиво поведал учителю английского. На самом деле, моя мать работала в театре на полставки, чистила костюмы, и никаких билетов со скидкой достать, разумеется, не могла. Поэтому билеты для нас вообще не заказаны.
Мне хотелось оказать услугу. Когда учитель произнес название театра, я вскинул руку и протараторил про театральную маму, и учитель полушутя спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80