Итак, повторяю, убийца сделал все, чтобы актер, который играет в пьесе «Мари-Октябрь» роль предателя Ружье, погиб тут же на сцене от пули, выпущенной Баськой. Но мы не учли, кто в этот день должен был исполнять роль Ружье...
— Как это?! — воскликнула машинистка, которая слушала заключенного с большим вниманием, стремясь не пропустить ни слова.
— Да, да,— с торжеством произнес Ежи Павельскии.— Об одном все забыли. Двадцать восьмого сентября в пьесе «Мари-Октябрь» в роли Ружье должен был выступить Зиг-мунт Висняк. Висняк и Заремба эту роль играли по очереди. Лучшее доказательство — театральная программа. Несколько ее экземпляров находится в деле. Фамилия Зарембы вычеркнута красным карандашом.
Прокурор достал программку и глянул на список действующих лиц.
— Вы правы. Фамилия Зарембы зачеркнута.
— Преступник привел машину в действие. Он хотел убить Зигмунта Висняка. Работая в театре, он прекрасно знал, что в этот день играет Висняк. И вот в последний момент, за двадцать минут до представления, случай перечеркнул его план. Висняк, уже в гриме, направлялся на сцену. На лестнице он поскользнулся. Это не первый случай. Там очень неудобные, стершиеся ступеньки, не проходит недели, чтоб кто-нибудь не свалился. А тут случай посерьезнее. Висняк вывихнул ногу. Играть не может. Пришлось бы отменять представление, когда зал уже полон. Но дело до этого не дошло. Пострадавшего Висняка увозит «скорая помощь», а Заремба выходит на сцену, заменяя Висняка. И гибнет вместо него. Видно, убийце не удалось остановить запущенную машину. За считанные минуты до начала это было невозможно. За кулисами стояли готовые к выходу актеры. Режиссер там тоже вертелся. Бегал директор Голобля, нервничая из-за того, что Заремба слишком долго, по его мнению, одевается. Рядом с реквизитом всегда кто-то есть. Если даже слегка прикоснуться к какому-нибудь предмету, лежавшему на столике,— это было бы сразу замечено. Потому-то Заремба и погиб вместо другого.
— Рассуждение, близкое к истине,— согласился Лапин-ский,— во всяком случае, весьма интересное.
— Вам, пан капитан, не по вкусу мои слова. Жертва ускользает от петли.
Капитан еще выразительнее улыбнулся.
— Невиновность моя бесспорна.— Павельскии перешел к главному.— Директор Голобля показал, что после несчастного случая с Висняком взял со стола пистолет и был удивлен. Это помогло вам установить, что в преступлении фигурируют два пистолета. Ясно, что пистолеты были заменены до случая с Висняком. Мотив убийства отпадает. Я столько же заинтересован в убийстве Зигмунта Висняка, как и любой из тех, кто мог подменить пистолет. В этом вы, кажется, не сомневаетесь, капитан?
— Я ни в чем не сомневаюсь.
— Но вы мне не верите. Вы злитесь, что я ускользнул от петли?
— Не говорите глупостей. Вы предубеждены против моей скромной особы. Со временем вы это поймете. Не будем спорить. Это ни к чему. Вы сказали много интересного. И отчасти верного. Даже большей частью.
— Я говорил только правду, ничего кроме правды.
— Вам это только кажется. Впрочем, я не упрекаю вас во лжи, но субъективных истин много, а объективная одна. И для меня она всего важнее.
— Вы будете по-прежнему настаивать, что я убийца? Пытался убить Висняка, а роковое стечение обстоятельств привело к смерти Зарембы?
— Нет. Не знаю, вы ли убийца Зарембы. Во всяком случае, ваше положение решительно улучшилось. Наконец-то я слышу логически стройные умозаключения, которые могут исключить ваше участие в убийстве. Но пока это лишь интересная гипотеза, которая говорит в вашу пользу. Надо выяснить, как обстояло дело в действительности, вернуться к некоторым деталям следствия.
Но ведь все, кто был в театре, в том числе директор Голобля, показали, что с Висняком случилось несчастье и Заремба играл вместо него. Если я верно помню, директор говорил, что, разнервничавшись после случая с Висняком, машинально взял в руки пистолет. Раньше это была улика против меня, а теперь — главное доказательство моей невиновности.
-- Быть может. Но мы проверяли все показания с точки зрения убийства Зарембы, а не Висняка. Кто знает, может, и у вас был повод убить Висняка.
У меня? Висняка? Зачем? Не знаю. Проверим. Сперва вас, а потом и остальных.
Надо выяснить, кто ненавидел дублера Зарембы. Это не так просто, как вам кажется. Опять у нас работы прибавилось.
— Пожалуйста. Ведите следствие. Я ни о чем другом и не прошу.
— А у кого, вы думаете,— прокурор решил вмешаться в бесплодный спор между арестованным и капитаном Лапин-ским,-—- мог быть повод к убийству Висняка? Что касается Зарембы, то единственным человеком, у которого налицо мотив преступления, были как раз вы. В этом мы, думаю, согласны?
— Если даже и так, пан прокурор, то уж повода для убийства Висняка вы у меня не найдете. Зато неоспоримо,.что во всем «Колизее» не найти человека, который, будь он уверен в безнаказанности, не поднял бы руки па этого интригана.
— Вы тоже? — задал коварный вопрос капитан.
— Я не раз ему желал руки и ноги поломать.
— Вы сказали «интриган». Может, пояснее обрисуете этого актера,— предложил прокурор.— Давно его знаете?
— Висняк пришел к нам на полгода раньше Зарембы. Он не сразу проявил себя с плохой стороны. Сперва притаился и сидел тихо. А вот когда был заключен договор с Зарембой, Зигмунт показал коготки. Когда же кинозпаменитость вселилась в одну из гримерных «Колизея», Висняк окончательно раскрылся.
— Вы лучше знаете актерский мир. Пожалуйста, говорите без недомолвок и обрисуйте картину подетальнее.
— Хорошо, начну еще с театрального училища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50