Во-вторых, авансируйте мне рублей триста, так как в данную минуту я испытываю некоторую заминку в деньгах, а хлопоты по вашему делу могут быть сопряжены с непредвиденными расходами.
Я молча поклонился и поспешно передал князю триста рублей.
– Заезжайте ко мне послезавтра в это же время, – сказал он мне на прощанье.
Я раскланялся и вышел, не чувствуя под собою ног от радости, одеваясь внизу у швейцара, я взглянул на вывешенные визитные карточки постояльцев и с удовольствием узрел против 27-го номера имя князя Одоевского. Я поймал себя на этой мысли и подумал: «Ишь Фома неверный! Да разве и так не видишь, с кем имеешь дело? Какие же могут быть сомнения! Эх ты! Вице-губернатор тоже!»
Следующий день я провел как бы в горячечном бреду. Я не отрывал глаз от карты Сибири, стараясь предугадать мою будущую губернию. В назначенный день и час я снова явился к князю. На сей раз он был облачен во фрак с синей лентой Белого Орла под жилетом. Он встретил меня словами:
– Хорошо, что не опоздали, а то я тороплюсь к П. А. Столыпину.
Я кое-что успел уже сделать по вашему делу; в принципе мне обещано ваше назначение, но в данную минуту, кроме Якутска, вакансий нет. Ну а Якутск с полугодовой ночью и шестимесячным солнцем вряд ли вас устроит. Но мне говорили о кой-каких перемещениях. Словом, ваше дело на мази. Это меня особенно радует, так как по министерству внутренних дел я хлопочу сравнительно редко, уделяя свое внимание главным образом министерству двора и придворным званиям с ним связанным:
Приходите ко мне ровно через неделю, т. е. во вторник, к 12 часам, и я надеюсь к тому времени дать вам окончательный ответ по вашему делу…
– Скажите, ваше сиятельство, вы можете и придворное звание устроить?
– Отчего же, конечно, могу! Барон Фредерикс со мной считается и редко отказывается в моих ходатайствах.
– А что стоит это?
– Разно. Камер-юнкерство дешевле; камергеры, шталмейстеры, егермейстеры – дороже; гофмейстеры – еще дороже. Впрочем, многое зависит от кандидата и положения его в обществе.
– Видите ли, князь, – сказал я, – есть у меня приятель из крупного петербургского купечества. Вечно жертвует он деньги на" разные благотворительные учреждения ради чинов и орденов. Вот от этого самого приятеля я не раз слышал восклицания вроде: «Что чины? что ордена? Вот устроил бы меня кто-нибудь камер-юнкером, так, честное слово, сто тысяч бы уплатил, не мигнув глазом».
У меня заблестели глаза.
– Купец? Это трудно, очень трудно! Но не невозможно. За сто тысяч готов похлопотать. Вы вот что: когда придете ко мне через неделю, приводите и вашего приятеля. Мы поговорим. Ну, а теперь вы извините, Петр Аркадьевич (Столыпин) меня ждет.
Да, кстати: вам опять придется раскошелиться на пятьсот рублей.
Уж вы простите, что я все забираю, так сказать, вперед. Но завтра предстоит мне дорогой ужин у «Медведя» с лицом, от которого зависит ваша судьба.
Скрепя сердце, вынул я пятьсот рублей и передал князю. Он спокойно спрятал их в бумажник и, подойдя ко мне вплотную, протянул руку. Я близорук от природы, но князь подошел ко мне так близко, что я успел разглядеть звезду на его груди. К моему удивлению, звезда была Станиславская. Уж что-что, а насчет чинов, орденов, петличек – я не ошибусь! Это моя сфера. Придя домой, я стал соображать. И чем больше думал, тем сильнее охватывали меня сомнения: князь живет в дорогой гостинице, а сидит без денег и бессовестно забирает их у меня, ничего еще не сделав; купца обещает провести в камер-юнкеры, между тем подобных случаев еще не бывало; наконец, – лента Белого Орла, а звезда –
Станиславская, опять абсурд. Как поразмыслил и взвесил все, так и решил, что налетел я на мошенника, и, не долго думая, явился к вашему превосходительству просить защиты.
– И хорошо сделали, так как сомнений нет! – сказал я. –
Но только чем же помочь вам?
– Арестуйте жулика, ваше превосходительство!
– Ну, и что же дальше? Он от всего отопрется, свидетелей нет, доказательств – тоже.
– Так неужели же пропали мои деньги?
– На деньги вы поставьте крест, дело теперь не в них, важно задержать мошенника! Мы вот что сделаем. Вам когда назначено быть у него?
– В следующий вторник в 12 часов.
– О, почти еще неделя! Но ничего не поделаешь – придется ждать. Я дам вам во вторник агента, и он под видом вашего приятеля купца, мечтающего о камер-юнкерстве, явится с вами к князю.
Вы постарайтесь навести разговор о подробностях вашего вице-губернаторства, а еще лучше попытайтесь всучить ему денег (не бойтесь, их отберут при аресте!). Таким образом, у нас будет свидетель. Поняли?
– Понял, понял прекрасно! – сказал повеселевший Панов. – Ну, подожди же, мошенник, попадешься и ты.
Мы распрощались.
Все вышло как по-писаному. Во вторник при свидании с клиентами князь, не подозревавший беды, принялся разглагольствовать о своих мнимых связях и о своем якобы всемогуществе. Панова он уже «назначил» в Тобольск, а с моего агента успел сорвать пятьсот рублей на предварительные расходы, после чего был арестован и препровожден в полицию. Князь Одоевский оказался ямбургским мещанином Михайловым с тремя судимостями в прошлом.
– А-а-а… князь дорогой! Покорнейше прошу садиться, – приветствовал я афериста при его появлении у меня в кабинете.
– Не измывайтесь надо много, г. начальник, – сказал грустно Михайлов. – Поверьте, что лишь тяжелая судьба толкнула меня на это дело.
– Удивительно бесцеремонна с вами судьба, Михайлов, вот уже четвертый раз, что она вас все толкает. Пора бы и перестать!
– Что же поделаешь? – развел он руками. – Стоит стать на этот путь, а уж там не остановишься!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161