Простое человеческое счастье.
– И часто вам вот так хочется с коровами всю жизнь прожить? – скептически осведомился Найон.
– Временами, – рассмеялась ведьма. – Только когда я третьи сутки не высыпаюсь, хожу с издерганной аурой и не понимаю, что творится вокруг. То есть, пожалуй, часто…
Устав смотреть на мучения Всадника, она прищелкнула пальцами – и мокрый хворост, выпустив рой возмущенных хвостатых искр, наконец-то занялся неровным скачущим пламенем.
Пить пришлось прямо из горлышка: посуды с собой Найон не взял, а Лойнна о таких вещах вообще нечасто задумывалась, считая их мелочами. Впрочем, привычный к походам воин почти профессионально нарезал грудинку и хлеб прямо мечом, а сыр они отложили до утра.
Одни боги знают, что тому виной – ночь у костра, слишком пьяное вино или непостижимый и манящий взгляд золотистых ведьмовских глаз, но уже через полчаса Найон совершенно перестал ощущать разницу статусов и разговаривал с ней как с весьма популярной в кругу Всадников Нирдой.
Нирда, родная сестра сотника, была «своей», не воительницей, но безмерно уважаемой всеми знахаркой, умеющей одинаково ловко перевязать свежую рану и съязвить по адресу короля или придворного мага. И никто ни разу не пытался заставить ее придержать острый язык. Немногие имели право подсесть к ней близко и обнять или увести в свою палатку. Да и то только с ее собственного согласия.
– Откуда ты родом, Найон?
– Тоже чужеземец, – признался он. – Но меня вовремя взял на заметку Райдас. Помог выбиться в люди, сделал всадником Ночных Костров. Он хороший человек, домна. Хоть и зарывается порой, как тогда, утром.
– Ты тоже был в трактире? Что-то не помню.
– Вам не до меня было.
– Да уж, – рассмеялась ведьма. – Мне вообще ни до чего дела не было. Только вот ужасно хотелось убить на месте этого «хорошего человека».
– Я понимаю, – улыбнулся Найон. Помолчал, набираясь смелости, и все же спросил: – Домна, а вы ведь… не отсюда, правда?
Ведьма скользнула по нему небрежным взглядом и пожала плечами:
– Разумеется. Об этом знает весь лагерь.
– Нет, я не о том. Вы… как из другого измерения, что ли, – запутался Найон.
– Измерения? – удивленно вскинула тонкие брови ведьма. – Ого! Я и не знала, что тут у вас подобные слова в употреблении.
– Да нет, это я так, – махнул рукой Найон. – Это мне в детстве рассказывали сказки, что бывают другие измерения, где тоже живут люди, но только чуть-чуть другие. Помню, мне всегда хотелось увидеться хоть с кем-нибудь из них.
Ведьма тепло улыбнулась, подбрасывая в костер еще несколько прутьев хвороста.
– Что ж, вот лишнее подтверждение тому, что если чего-то очень хотеть… Другие измерения, миры, пласты – называй как угодно – действительно существуют, Найон. Сколько их, известно одним богам. Лично я видела около сотни, но это далеко не предел.
Всадник неопределенно хмыкнул, отметив, что маги – это действительно больные люди, а ему не надо было столько пить.
– И какие же они?
– Разные, – пожала плечами Лойнна. – Есть технические земли – те, где ведущее положение заняла наука и на ней держится весь быт. Есть миры меча и магии – вроде вашего, где в ходу зачарованные мечи, благородные рыцари и кодекс чести. А есть… даже не знаю, как назвать-то… те, где эта злосчастная наука пошла так далеко, что поработила всё: землю, природу, сознание людей. Там небо взрывают космические корабли, а города строятся под водой. Я боюсь таких миров.
– А вы родились в каком мире?
– В техническом. В сказочном городе с экзотическим именем Гонеро.
– И что же в нем сказочного, если это технический мир?
– То, что с набережной этого города началась моя настоящая и неимоверно нереальная жизнь.

ГЛАВА 3

День шел как-то криво.
С самого утра, с половины шестого (а может, и того раньше, просто еще раньше она не вставала) за окном теснились хмурые низкие тучи, сыплющие мокрым мерзким снегом. Дороги, вчера растаявшие до луж под весенним солнышком, за ночь подмерзли льдистой коркой, и каблуки подворачивались на каждом шагу, так и норовя отправить неосторожную хозяйку под колеса беспомощных на гололеде машин.
Три бессмысленные пары она кое-как отсидела за партами Академии, лениво царапая на бумаге слова мрачного, как и сама погода, лектора и одним ухом прислушиваясь к захлебывающемуся восторгом голосу соседки, в красках описывающей какой-то невероятный спектакль, на котором ей вчера посчастливилось побывать. Спектакль, судя по описанию, был хорош, но оптимизма и веры в будущее лично ей сейчас не добавлял.
– Потом на диске дашь посмотреть? – вяло спросила она, со вздохом переворачивая коряво исписанную какой-то абсолютной бессмыслицей страницу.
– Дам, – с готовностью пообещала подруга.
С четвертой пары она позорно сбежала, бросив своих девчонок на растерзание строгой наставнице, вот уже с месяц требующей от них какого-то совместного танца. Каждая по отдельности девушки двигались великолепно, но с такой разницей пластики, что при любых попытках изобразить синхронную волну тут же заходились смехом и отказывались продолжать даже под страхом незачета. А на шесть разных танцев – по одному от каждой – наставница не соглашалась ни в какую.
Народу на набережной почти не было: дневное время, будний день, межсезонье. Да прибавить сюда отвратительную погоду, давящую на напряженные до предела нервы, – народ в Гонеро предпочитал если уж сбегать от повседневной рутины, то отсиживаться в свое удовольствие дома с чашкой горячего кофе в руках и болтливой соседкой напротив, чтобы было с кем перемыть кости на редкость мокрой и мрачной весне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127