..
Я расплатился за трапезу, включая кофе Учтивого господина, и вышел из «Шез Амис».
На улице стоял кромешный мрак. Леденящий ветер посвистывал в кустах перед рестораном. Сухо шуршали голые ветки. Погода и впрямь была ненастная.
Я отворил дверцу машины и втиснул под руль свои длинные ноги. Поспешно захлопнул дверцу, зябко поеживаясь. И вставил ключ в гнездо.
Подняв взгляд на зеркальце, я различил на заднем сиденье два силуэта. В ту же минуту что-то стиснуло мою шею. Что-то тонкое и острое. Сердце сжалось от страшного предположения, что это проволока для резки сыра. Которая запросто рассечет мне горло и шею. Я дернулся; кожу обожгла резкая боль.
– Не рыпайся, черт дери… Сиди спокойно, парень… – приказал гортанный басовитый голос.
Я не смел повернуться. И уже ничего не видел в зеркальце. Сидел неподвижно, словно статуя. Проволока для резки сыра? Вряд ли. Гитарная струна? Во всяком случае, что-то металлическое.
Я осторожно перевел дух. Боль уколола кадык.
– Поехали, парень… – услышал я новое распоряжение.
Одновременно давление на шею малость ослабло. Как будто ее обнимало тесное ожерелье. Правда, не совсем обычное.
Я дал газ, и машина тронулась с места.
– Едем в гавань Саннегорд. Небось дорогу знаешь? Я кивнул, и снова удавка врезалась в кожу. В машине явственно пахло водкой. Один из моих пассажиров тяжело сопел, будто во сне. Я снова различил в зеркальце контуры двух человек. Один – массивный, коренастый, другой поменьше ростом, щуплый.
Мы ехали молча. Я следил за уличным движением, осторожно поворачивая голову через боль. Позади остался крепостной ров, мы пересекли площадь Королевы, миновали гостиницу «Эггерс» и выехали на Хисинг-ский мост. Удавка неотступно напоминала о себе.
Приступ кашля выдал курильщика в одном из пассажиров. И снова наступила тишина.
Вот и гавань.
– Сворачивай на набережную и остановись за соляными пирамидами…
Фары моего «комби» осветили пустынную пристань. Ни души. И ни одного судна у причала. Около черной складской постройки высились две соляных пирамиды. Я остановил машину.
– Проверь, на всякий случай… – прорычал бас.
Щуплый открыл дверцу и выскользнул наружу. Секунд десять постоял неподвижно возле машины, потом наклонился к своему приятелю.
– Путь свободен…
– Ясно, выходим, парень.
С удавкой на шее не поупираешься. Но я рассчитывал на то, что моему мучителю придется отпустить ее, когда мы будем выходить. И появится возможность для бегства. Медленно выбираясь из машины, я успел рассмотреть, что удавка изготовлена по всем правилам искусства, с крепкой ручкой.
Ступив на правую ногу, я напрягся для прыжка – и в ту же секунду получил сильнейший удар по затылку. Вывалился из машины и распластался почти без чувств на земле, осыпаемый новыми ударами и пинками.
– Так говоришь, тебе нечем расплачиваться… – донесся до моего слуха гортанный бас.
Кое-как я поднялся на колени, но тут же от удара ногой по лицу шлепнулся спиной на каменную мостовую с такой силой, что у меня перехватило дыхание. И снова на меня обрушились удары.
Придя в себя спустя какое-то время, я смутно разобрал, во-первых, что машина стоит на месте, и во-вторых, что часы на руке разбиты. Из пореза на запястье текла кровь. Кое-как я забрался в машину и лег на сиденье. С великим трудом приподнялся на локте и смог другой рукой включить свет. Поднес запястье к лампочке. Порез был не очень глубокий. Я сел, посмотрелся в зеркальце. Зрелище было не из приятных.
Я снова вытянулся на сиденье, пребывая где-то между явью и беспамятством.
Постепенно явь взяла верх. Глаза отыскали приборную доску. Ключ от зажигания торчал в гнезде. Слава богу…
Собравшись с силами, я повернул ключ, навалился на руль и покатил домой.
Лестница на второй этаж, где помещалась спальня, показалась мне Эверестом.
Я спал беспокойно. Мне снилось, что мы с Георгом у его старой мачты для выхаживания парусов на валу у крепости Карлстен возимся с огромным полотнищем. Штормовой ветер нещадно трепал толстую ткань. Парус был такой большой, что верх его терялся в низких тучах. Мачта качалась и крутилась, сбивая топом облака, точно электрическая мутовка. Внезапно тучи превратились в здоровенные башмаки, которые обрушились на поверхность исхлестанного ветром, бушующего моря. Все небо озарилось ослепительной вспышкой. Мачта сломалась у самого основания и упала на землю. Гигантский парус медленно опустился на нас с Георгом. Я лихорадочно отбивался кулаками от тяжелого гладкого полотнища.
Проснулся я мокрый от пота, одеяло и простыня лежали на полу. Я встал, преодолевая ломоту во всем теле. Открыв окно, закурил и сел на край кровати. Задумчиво смотрел, как играет табачным дымом утренний ветерок. «Морган Линдберг, во что ты, собственно, впутался, черт бы тебя побрал?» – спросил я сам себя, но не дождался ответа. Доковылял до ванной и погрузил разукрашенное синяками тело в теплую воду. Спустя полчаса я почувствовал себя почти человеком.
Надо ли отрицать, что в то утро я помышлял о том, чтобы выйти из игры. Но чем больше думал о случившемся, тем сильнее меня охватывала злость. За кого они меня принимают? За какого-то рохлю? На которого можно надеть узду? Не на таковского напали.
Может быть, поведать кому-нибудь о своих злоключениях? Монике? Не годится, только напугаю ее. Директору Хеннингу, Биллу Маккэю или еще кому-нибудь из авторов проекта? Но тогда я вынужден буду признаться, что моя фирма задолжала шестьдесят две тысячи. Не очень-то лестная характеристика. Обратиться в полицию? Только не это. Поделиться с Георгом? Когда переберусь в Марстранд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81