Солнце коснулось западной стороны улицы и озарило пространство между стеной кладбища и проезжей частью – узкую полоску тротуара и глубокий кювет.
В кювете лежала кучка старого тряпья. Пара ботинок и поношенный пиджак. Другой конец тюка лежал на дне кювета и невозможно было разобрать, что там. Что-то вроде белого помятого мяча, но с темными полосами.
Двери одного из домов открылись и вышла зевающая женщина. Перешла улицу, сделала несколько шагов по тротуару и остановилась, увидев тряпье. Губы её медленно раскрылись, снова она хотела ещё раз зевнуть но, вместо этого из них вырвался пронзительный вопль.

Часть вторая
СЕТЬ ЗАТЯГИВАЕТСЯ
1. Арест
Служба в британском королевском флоте приучила капитана Комбера к порядку и дисциплине. Его квартирка на верхнем этаже обветшавшего палаццо в Борджо Сан Джакопо была так же ухожена и продуманно обставлена, как каюта последнего корабля, выходившего в море под его командованием.
Одна стена вся была занята стеллажом с раздвижными дверцами, другая – полками с книгами, прежде всего словарями, географическими атласами и энциклопедиями. Две полки занимали коричневые тома «Британского биографического словаря», ещё две – последнее издание «Британской энциклопедии». На каминной доске стояла модель его последнего корабля, кувшин в форме гномика, два серебрянных кубка за стрельбу из лука и дорожные часы, которые капитан получил при уходе в запас от своего экипажа.
В то воскресенье к десяти часам капитан уже позавтракал, выкурил первую трубку, посуда была вымыта, вытерта и убрана, диван, занимавший половину его мини-спальни, застелен, и можно было садиться за работу к письменному столу под окном.
Но тут снаружи донеслись шаги. Кто-то поднимался к нему, и весьма торопливо.
Капитан засунул бумаги, за которые было взялся, в ящик стола, ящик запер, подошел к дверям и распахнул их раньше, чем постучали.
Там была Тина.
– Ага, – сказал капитан. – Проходите. Вы синьорита Тина Зеччи, да?
– Я… – Тина не могла перевести дыхание…
– Присядьте. По этой лестнице бежать не следует.
– Я…
– Не хотите воды? Вздохните поглубже. Несколько раз.
Тина овладела собой и смогла выговорить.
– Синьор Роберто. Его увели.
– Кто его увел?
– Полиция. Пришли вечером. Я узнала это сегодня утром от соседки, синьоры Колли.
Забрали и его, и машину.
– Давайте по порядку, – сказал капитан, как будто говорил с подчиненым, который ворвался к нему в каюту с докладом, что по борту – неприятель.
– Так вы сегодня утром пришли к Бруку и соседка вам сказала, что он арестован?
– Сказала мне синьора Колли, она так любит синьора Брука, была вся в слезах.
– О слезах потом. Нам нужны факты. В котором часу его взяли?
– Поздно. Поздно ночью.
– Кто-нибудь знает, почему?
– Из-за машины. Ее тоже увезли.
– Его отвезли в его же машине?
– Нет. Синьора Колли сказала, что за машиной приехала снова. Увезли её на грузовике.
– Она была разбита?
– Нет. Синьора Колли сказала, все было в порядке. Синьор Роберто в тот день ею пользовался.
Капитан задумался. Все это казалось ему бессмыслицей. Он сказал:
– Нужно идти к нашему консулу.
Сэр Джеральд был в саду, срезая секатором увядшие розы. Элизабет привела капитана и Тину к нему. Слушая их, он машинально пощелкивал секатором, словно разделяя рассказ на абзацы. История с машиной и для него осталась непонятной.
– Если машина была на ходу, почему не отогнать её своим ходом? Для чего увозить её на грузовике?
– Вы не могли попробовать выяснить, в чем тут дело? – попросил капитан.
– Я сейчас же позвоню полковнику Нобиле, – пропыхтел сэр Джеральд.

***
Полковник Нобиле, шеф флорентийской полиции, во время первого наступления генерала Оуэлла попал в плен и провел четыре года в лагере для военнопленных офицеров в Кении. Начальником лагеря был эсквайр из Плейстоу, майор гренадерского полка, с которым они подружились. И прежде чем кончилась война, полковник научился говорить на цветистом идиоматическом английском, как говорят в лучших кругах английского дворянства. Перенял он и предрассудки начальника лагеря, среди них – недоверие к чиновникам британских властей, льстивым мастерам хитрости и обмана. И единственный способ вести себя с ними – быть неприступным и осторожным.
И вот когда сэр Джеральд, не найдя полковника в комиссариате, заявился в его дом в Веллосгарде, принят он был очень сердечно, но ничего не добился.
– Дорогой друг, – сказал полковник, – я очень сожалею, что нечто подобное вообще могло случиться. Я не знаю ещё всех подробностей, но, конечно скоро все выяснится. Не волнуйтесь, с ним ничего не случится. У нас преступников не держат в сырых подземельях, приковав их к стене, ха-ха-ха!
– Могу я с ним поговорить?
– Сожалею, но существует правило, что его вначале должна допросить полиция.
Глупо, конечно, но правило есть правило.
– Как долго это будет продолжаться?
– Максимум день-два. Я вас сразу поставлю в известность, обещаю. Не хотите по стаканчику перед обедом?
Сэр Джеральд вежливо отказался и вернулся в отвратительном настроении. Элизабет, капитан и Том Проктор уставились на него.
– Ничтожество! – рявкнул сэр Джеральд. – Недаром меня предупреждал мой предшественник! Разговаривает, как актеришка в оперетте, а мозгов как у пограничного столба.
– Но, думаю, не надо пока преувеличивать, – заметил Проктор. – Полиция не может держать Брука, не предъявляя ему обвинений, и как только они обвинят, мы узнаем, в чем дело. Явно произошла ошибка. Мы же знаем Роберта. Он бы ничего плохого не сделал.
– Только мы в Италии, не в Англии, – сказал капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57