– Я люблю тебя, Бретт.
– Тогда будь моей женой.
– Но ты-то меня не любишь. Моя любовь будет к тебе расти, а ты станешь уставать от меня. Вскоре я тебе надоем, и ты найдешь другую и уйдешь к ней. Тогда мне будет очень больно...
– Итак, ты отказываешься от шанса быть счастливой, потому что боишься, что я в один прекрасный день тебя брошу?
– Что удержит тебя рядом со мной?
– Ты, – с ожесточением сказал Бретт. – Ты и я. Я умею держать слово, Клер. Я не нарушу тех обещаний, что дам тебе в день свадьбы. Я – не твой отец, – сказал он, давая ей понять, что знает все ее страхи.
Сердце Клер хотело надеяться, но разум, усвоивший горькие уроки прошлого, подсказывал, что и ее отец, вероятно, давал те же обещания матери. В Клер боролись столь противоречивые чувства, что она почти физически ощущала, что разрывается.
– Я больше не хочу об этом говорить.
– Отлично. Мы не будем разговаривать. – С этими словами Бретт приник к ее губам.
Он целовал ее до тех пор, пока Клер не обмякла в его руках, потом оторвался от ее губ и посмотрел ей в глаза.
– Не думаю, что это хорошая мысль, – прошептала Клер.
Он взял в ладони ее лицо. В его взгляде было нечто большее, чем просто страсть.
– Хватит разговоров, сахарок. Нам хорошо вместе – и это ответ на все вопросы.
Клер не смогла устоять против синего пламени его взгляда и поцеловала Бретта со всей страстью. Пусть наслаждение заглушит голос рассудка. Пусть в душе наступит мир, хотя бы на время.
Они только-только успели к ужину. Бретт был в костюме, а Клер надела ту самую юбку и белый джемпер без рукавов, которые купил ей Бретт в Линкольн-Сити. Она мысленно поблагодарила его за это полезное приобретение, когда увидела, в каких нарядах сидели за столом сестра и мама Бретта. Клер с удивлением отметила в себе проснувшийся интерес к нарядам. Ведь сколько себя помнила, она была равнодушной к моде. И как ни странно, Клер не почувствовала досады из-за того, что поддается «девчачьим глупостям».
Вечер выдался на редкость приятным. Беседа текла непринужденно. И еще Клер неожиданно для себя без всякого нажима со стороны женской половины семьи Адамс пообещала маме и сестре Бретта, что поедет с ними за покупками в Саванну.
Бретт весь вечер вел себя так, словно всем, включая Клер, хотел показать, что она для него что-то значит. Что он видит в ней не просто предмет вожделения, досадным следствием которого стал забытый кондом, повлекший за собой предложение руки и сердца.
Клер пыталась противостоять иллюзиям, рожденным обходительностью Бретта, но к тому времени, как он явился к ней в комнату поздно ночью, она уже почти верила в то, что действительно стала для него чем-то большим, чем просто любовницей.
Клер не впервой было чувствовать себя кому-то нужной, но еще никто никогда не делал ее центральной фигурой своей жизни, как делал это Бретт.
Он не торопился ее отпускать, они лежали, тесно прижавшись, и Бретт смахивал с ее щек слезы, к которым Клер уже начала привыкать.
– Что такое, сахарок?
– Мы так красиво любим друг друга.
– Да, это верно.
– Но все это не на самом деле. Все это иллюзия, – сказала Клер, чтобы напомнить об этом не столько ему, сколько себе.
– И что тут иллюзорного?
– Это просто секс. Это не любовь.
– Ты любишь меня.
– Но ты не любишь меня.
– И ты думаешь, что от этого страсть становится меньше?
– А разве нет?
– Не забивай себе голову. Это все по-настоящему. То, что мы чувствуем вместе, настоящее. – Это... – он обнял Клер и снова с силой вошел в нее, – это не иллюзия.
– Но...
– К черту! – Он брал ее сильными, уверенными толчками, и наслаждение, резкое, пронизывающее, охватывало ее всякий раз, как он входил в нее. – Елена сказала, что любит меня, но она отказалась уехать из своей страны, хотя и знала, что находится в смертельной опасности. Она умерла за безнадежно проигранное дело, но она отказалась жить для меня. То, что имеем мы, лучше, чем такая любовь. Разве ты не понимаешь? У нас все честно и все взаимно.
Бретт ускорил темп, вознося Клер к тем вершинам, где уже нет места рациональному мышлению. Но одна мысль все же устояла, не хотела уходить. Если он верил, что то, что было у них, лучше любви, так может быть... возможно... он любил ее, но не хотел произносить заветное слово.
Возможно, ему была невыносима сама мысль о том, что он нарушит обещание, данное погибшей невесте. Или... признание в любви сделало бы его слишком ранимым?
Наслаждение закрутило Клер, подбросило, и в тот момент, когда она достигла вершины, слова сами выплеснулись из нее:
– Я люблю тебя, Бретт! Я так тебя люблю.
– Ты такая красивая. Ты для меня – само совершенство, – хрипло прошептал он и тоже кончил. Потом он уже ничего не говорил, но крепко держал ее в объятиях, пока Клер не уснула.
Когда она проснулась, Бретта уже не было с ней, но она не могла забыть того, что он сказал.
Возможно ли, чтобы Гамильтон Бретт Адамс полюбил Клер Шарп? При мысли об этом Клер захлестывала радость, но страх оказаться у разбитого корыта не позволял слишком надеяться на такую возможность.
Спустившись к завтраку, Клер увидела, что в доме целая компания гостей. Вулф, Лиз, Нитро и Джозетта сидели за столом с родственниками Бретта.
Джозетта при виде Клер вскочила из-за стола и помчалась обниматься с подругой.
– Клер! Я так рада тебя видеть. Говорят, за эти две недели у тебя много чего произошло.
– Ну, в общем, да. А вы-то оба что тут делаете? Я думала, вы еще несколько дней пробудете на отдыхе.
– Мы не могли пропустить день рождения миссис Адамс, – сказал Нитро, и Фелиция с серьезным видом кивнула, словно ничего иного и не ожидала.
Клер с удивлением отметила, что родители Бретта относятся к Вулфу и Нитро, и соответственно к их женам тоже, как к добрым друзьям семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89