Они играли в «Скраббл» и кункен. Куини разбила Клер и Бретт наголову в обеих играх. Опыт – дело великое.
Клер не была удивлена тому, каким приятным выдался вечер с Куини. Ей нравилось общество стариков, в особенности общество Куини и Лестера. С ними было безопаснее, чем со сверстниками, с которыми она плохо ладила. Что Клер действительно удивило, так это то, что Бретт получал искреннее удовольствие от общения с пожилой дамой, и то, что он так быстро и ловко с ней поладил.
– Спасибо, что был так мил с ней, – сказала она Бретту, когда Куини отправилась в ванну готовиться ко сну.
– Она милая леди.
– Но многим не хватает терпения в общении со стариками. Мне нравится, как ты с ней обращаешься.
– У меня есть бабушка, даже две. И вообще, мы, южане, привыкли с почтением относиться к старшим.
Клер улыбнулась, подумав, как это, должно быть, приятно – иметь большую семью, как у Бретта.
– Почему ты не живешь рядом с родными? – спросила она, не подумав.
Бретт пожал плечами.
– Не знаю. Мне кажется, что мы больше ценим друг друга, когда общаемся на расстоянии.
– Но ты их любишь.
– И они любят меня.
– Так почему вы не ладите?
– Мы ладим.
– Но ты сказал...
– Я просто слегка выпадаю из обоймы. Не вписываюсь в рамки клана.
– Не может быть. Ты отлично вписываешься в любое общество.
Бретт улыбнулся ее словам.
– Спасибо. Но в моей семье все достигли очень больших высот, а я – паршивая овца в стаде.
– Ты считаешь, что немногого достиг?
– Моя сестра – судья, а мой старший брат профессор права в том университете, который окончил мой отец.
– А ты служил в спецназе, почти десять лет провел в горячих точках, спасая людей, а теперь управляешь консалтинговой компанией по вопросам безопасности и специализируешься на случаях, которые других просто ставят в тупик. Я бы сказала, что ты достиг очень и очень многого, не меньше, чем твои брат и сестра!
В глазах у Бретта сверкал озорной огонек, и улыбка его на этот раз была улыбкой кота, поймавшего мышь.
– Спасибо тебе, мой сахарок. Мне приятно, что ты меня так высоко оцениваешь.
Клер, смущенная тем, что выдала себя с головой своей страстной, восхищенной речью, решила пойти на попятную.
– Ну ладно. Спокойной ночи.
– Только одну минутку.
– Что такое?
– Вот это. – Он привлек ее к себе так, что тела их почти соприкоснулись и губы его были в миллиметре от ее губ.
Клер почувствовала, как сильно забилось у нее сердце. Она открыла было рот, но не нашла, что сказать. Бретт не шевелился. Он молча смотрел на нее, взгляд его синих глаз прожигал ее насквозь. Она не в силах была отстраниться. Лучше бы она дышать перестала. Потому что перестать дышать было проще, чем уйти от него.
Что-то всколыхнулось в его взгляде, и тогда он рывком притянул ее к себе и поцеловал.
Клер прижалась к нему всем телом и словно растаяла в его объятиях. Она понимала всю неизбежность того, что происходило сейчас между ними. Еще с их утреннего поцелуя в парке она мечтала вновь почувствовать тепло его губ. Но поцелуй этот был другим, не тем, сорванным в порыве бездумной страсти. Губы его были нежны, поцелуй этот нес совсем иной заряд, но от того, что он не был похож на утренний, желание Клер не стало менее острым.
Она чувствовала, что Бретт возбужден, и он явно хотел дать ей понять, что хочет большего, чем поцелуй, и, да поможет ей Бог, она тоже хотела большего.
Когда он ее отпустил, Клер едва держалась на ногах. Она оступилась, но Бретт помог ей устоять.
– Продолжение следует.
– Что? – невнятно пробормотала Клер. Она не отрывала взгляда от его губ, подаривших ей такое наслаждение.
– Куини уже вышла из ванной.
– О! – Господи, Клер мечтала о том, как займется с Бреттом любовью, когда в соседней комнате была Куини.
Бретт улыбнулся.
– Я тоже этого хочу. Спокойной ночи, сахарок.
Клер нетвердой походкой пошла прочь, в спальню, которую они сегодня будут делить с Куини.
– Спокойной ночи, Бретт.
* * *
Траурная церемония прощания с Лестером отняла у Клер все силы. И физические, и душевные. Только сейчас она до конца осознала, что больше никогда не увидит Лестера. Глотая слезы, Клер слушала прощальную речь Куини. Каждое слово пожилой актрисы кричало о любви к покойному и о горе потери.
Клер не могла больше сдерживать слез, когда мужская рука протянула ей платок. Другая рука, теплая и крепкая, лежала у нее на плече. Клер взяла платок и вытерла слезы. Ей было стыдно за свою несдержанность, но она не могла не выплакаться.
– Все будет хорошо, Клер, – шепнул ей на ухо Бретт. Он сказал то, что в подобных случаях принято говорить, но его слова принесли ей неожиданное облегчение. Она не была одинока в своей скорби, как это было раньше, когда она теряла людей, которых любила. Даже когда хоронили отца, мать ее была настолько раздавлена всеми свалившимися на них бедами, что ей было не до дочери. А когда умерла мама, рядом не было вообще никого.
Клер чувствовала крепкое плечо Бретта, его поддержку и, пусть ненадолго, позволила себе положиться на него. Потом она вернется на свой маленький остров. А сейчас она с благодарностью принимала то, что он предлагал.
Хотвайер вывел Клер и Куини из помещения, где проходило прощание с покойным, на теплое орегонское солнышко. День близился к вечеру, но летнее солнце оставалось щедрым на тепло.
– Простите, – раздалось у них за спиной. Голос был мужской, молодой, с протяжным техасским акцентом. – Вы, случайно, не Куини Гантер?
Куини резко обернулась:
– Да, это я.
– Ваша надгробная речь, посвященная моему дяде, была очень трогательной.
Глава 9
Хотвайер и Клер остановились одновременно с Куини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89