Но Финна в обозримых пределах не было. Очевидно, они с Лори воспользовались возможностью уединиться, полагаясь на ее обещание – Господи, сохрани – сбить с толку отца Лори. Но вышло совсем наоборот. Пока она соображала, как отреагировать на его слова, Никлас еще больше усилил ее смятение, нагнувшись и сняв с нее очки.
– Я не ревную, – заморгала она. – А очки ношу, потому что мне в них удобно. И я пришла сюда искупаться в бассейне, а не в море мужской пошлости.
Могу я получить свои очки обратно?
– Предпочитаю видеть глаза собеседника, особенно если это женщина. – Он сложил очки и небрежно опустил в нагрудный карман своей белой рубашки.
Рубашка была с короткими рукавами и выставляла на обозрение волосатые мускулистые предплечья. По контрасту с ними бицепсы рук были гладкими и девственно чистыми, покрытыми тем же оливковым загаром, что лицо и шея. На фоне белых брюк и туфель резко выделялся толстый ремень черной тисненой кожи. Воображение подсовывало еще пару пистолетов в кобурах. Темное изуродованное лицо с резкими морщинами как нельзя более подходило бесшабашному герою вестерна.
– Почему же? – Мэгги взбесилась от такого мужского шовинизма. – Вы полагаете, что женщина не сумеет убедительно солгать, если смотреть ей в глаза? Мне как раз кажется, что глаза мужчин гораздо более красноречивы…
– А кто говорит о лжи? Я только хотел сказать, что женщина обычно пользуется глазами более выразительно, чем мужчина, взглядом добавляя нежные оттенки в свою речь, – сказал Никлас с неожиданной мягкостью. – Твой проказливый язык более неискренен, чем глаза. Так что же ты собиралась солгать мне?
В ее вспыхнувших глазах не было ничего нежного, и он рассмеялся, отчего грубые линии лица приятно смягчились.
– А очки-то дорогие – авторская работа. Не хотелось бы потерять их или повредить.
Он сунул руки в карманы и прислонился к низкому каменному парапету, за которым открывался волшебный вид на залив Хаураки. Субботнее утро было прекрасным, дул легкий бриз, и море белело от парусов рыбачьих лодок и спортивных яхт. В далекой дымке виднелись очертания Малого Барьерного острова, примерно третьего по величине птичьего заповедника в архипелаге Вайкики.
– Знаете, существуют товары без фирменного знака, качеством не хуже, а стоят вполовину меньше…
– Благодарю вас, но, когда мне понадобится лекция по экономному ведению хозяйства, я обращусь к своему счетоводу. Это такие очки, какие мне хотелось купить. А теперь не могу ли я получить их обратно?
– Но куда же вы их положите? – Серебристые глаза окинули ее хлопчатобумажный саронг. – Пускай побудут у меня в кармане. Получите их обратно, когда мы расстанемся.
– У вас это звучит как бракоразводный контракт, – пожаловалась Мэгги, инстинктивно затягивая потуже узел над левой грудью, удерживающий саронг.
– Я не верю в разводы. Что до контракта, то лучше считайте это просто формой вымогательства.
– Следует ли мне сделать вывод, что вы вдовец? – осмелилась поинтересоваться Мэгги. Последние дни Финн очень много говорил о Лори, но о настоящем и их общем будущем; ее прошлое оставалось в тумане. Впрочем, как-то он упомянул, что Лори не любит говорить о матери. Для Мэгги это было знаком какого-то неблагополучия.
– Моя жена умерла, да.
Хриплый ответ заставил ее поколебаться, но недолго.
– Ваша жена… ваша бывшая жена?
Мышцы на его торсе вздулись от напряжения.
– Занимайтесь своими делами, черт возьми… миссис Коул.
– Пытаюсь. Но вы же мне не даете, – сообщила она. Босиком Мэгги доставала ему только до середины груди, но упрямство добавило столько росту, что взгляды скрестились на равных. – Вы преследуете меня своими домыслами и нападками, Никлас. – Теперь уж она пустила в ход фамильярность, которую он позволил себе первым. – Ну что ж, если хотите, поиграем в «холодно, тепло, горячо»… Или вы не любите, когда «горячо»? А глаза у вас, наверно, от матери. Для мужчины они слишком выразительные. Похоже, вы не сохранили нежных воспоминаний о жене. Если бы она была жива, вы жили бы в браке?
Какое-то мгновение казалось, что сейчас он развернется и уйдет, но, должно быть, ей не удалось сдержать триумфальный блеск в глазах, потому что он остался стоять.
– Нет, вероятно, нет. Она подала на развод, но, накачавшись наркотиками по уши, попала в автомобильную катастрофу и погибла. Она была еще красивее, еще испорченнее, чем вы, – в своих желаниях ее алчное сердечко не знало удержу. Я был боксером, когда она женила меня на себе, – грубый, крутой, жестокий головорез, которого можно было демонстрировать ее элегантным друзьям, как медведя на цепи. Они завели моду приходить на мои бои и заключать между собой пари: деньги, машины, наркотики… секс – все служило разменной монетой. А когда Дейле надоело куражиться, она вернулась в свой круг.
Мэгги была потрясена не столько мрачным рассказом, сколько тем, что это рассказывалось… ей.
– А Лори?
Жесткие складки на лице прорезались еще глубже, и у Мэгги перехватило дыхание от боли. Дети… они всегда страдают больше взрослых из-за взрослой вражды.
– Лори никогда по-настоящему не знала ее. Дейла оставила ее слишком… ей было тогда два месяца. Она бы и не родилась, не пригрози я Дейле смертью, если она убьет моего ребенка, И все-таки она потребовала от меня плату: ребенок в обмен на безусловный развод… и все, что я имел, до последнего пенни. – Холодная, леденящая улыбка. – Деньги ее не волновали, это была богатая сучка – позолоченный булыжник. Просто хотела наказать меня за наглость, за то, что заставил сделать нечто ей неугодное.
– Мне так жаль… – Реплика прозвучала совершенно неуместно, а в устах другой «богатой сучки» – так даже оскорбительно, но Мэгги под страхом смерти не смогла бы удержаться от этой искренней реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55