– Морган…
– А в таком случае, Клодия, ты страшно оскорбляешь и меня, и себя саму. Я с самого начала сказал, что наши отношения будут строиться не по календарю. Числа месяца ничего для меня не значат. Если ты не хочешь следующие несколько дней заниматься любовью, мы все равно можем проводить время вместе и получать при этом удовольствие от физической близости…
Она и не подумала, будто он предлагает просто держаться за руки. Пораженная лихорадочным смущением, Клодия, запинаясь, проговорила:
– Я не хотела…
– Хорошо. – Он взял чашку с раздражающим самодовольством. – Стало быть, решено? – Отпил и поморщился. – Растворимый?
Он с отвращением посмотрел в чашку, и выглядел при этом до того обаятельно, что она с трудом подавила желание наклониться и поцеловать его.
– Не нравится, так сам знаешь, что можешь делать. Можешь и не приглашать себя ко мне завтракать – на здоровье! – взвилась она.
– Бесспорно, придется мне купить тебе кофеварку и научить готовить настоящий кофе! – Ее каприз как будто позабавил его.
– Найду нужным, куплю и сама. – И ее карие глаза зло засверкали.
– Что ж, придется удостовериться, что ты считаешь это стоящим, – подчеркнуто любезно произнес он. – Да что это, Клодия, мы спорим из-за мелочей? Или хочешь отвлечь меня от важного? Например, скажи, что будешь делать, когда в конце концов забеременеешь? В конце концов. Он сказал это так, словно от нее требовались тяжелые и долговременные усилия. На краткий миг ею овладела недобрая мысль о том, что если быть очень, очень осторожной; то их связь можно растянуть на месяцы и месяцы…
Потрясенная тем, что подобная подлость могла даже прийти ей в голову, Клодия покарала свою безнадежно запятнанную честь, тщетно мечтая о невозможном.
– Да, конечно, уйти со службы и поселиться вместе с тобой, пока ребенок не родится, – бесстыдно заявила она. – Ты ведь обещал мне любую поддержку, какая только потребуется, а поскольку бремя вынашивания твоего ребенка ляжет целиком на меня, будет только справедливо, если бремя финансовое ты возьмешь на себя. Так оно и практичнее.
Насмешка не удалась. Морган не побледнел, услышав о перспективе ее вторжения в его личную жизнь, и это ее не удивило.
– Согласен.
– Согласен? – На какой-то миг его лаконичный ответ сбил ее с толку. А затем ударил наотмашь. – Ты согласен?
– По-моему, это превосходная идея. Его тихая, размеренная речь не вязалась с ее растерянным писком. Он откинулся на спинку стула, рубашка распахнулась на сильной, мускулистой груди, что помешало Клодии толком сосредоточиться.
Вчера ночью – и сегодня утром – эти мускулы яростно вздымались под гладкой кожей, когда он ласкал ее, а его мощный торс то сжимался, то расслаблялся с каждым стремительным рывком, и плоть, умащенная его разгоряченным потом, была твердой и скользкой под ее вопрошающими касаниями. В передышках мускулы расслаблялись, и с каждым ровным подъемом и опусканием груди Клодия вспоминала вибрацию воздуха в его легких, когда его стискивала напряженная страсть и ласкающие слова любви переходили в невольный утробный рык неудержимого наслаждения, пока он приближался к вершине, инстинктивно отдаляя решающий миг, дабы она могла к нему присоединиться. Когда же он достиг вершины, раздался грубый, резкий крик, сопровождающий его яростные конвульсии: ее имя… неизменно ее имя, признание размеров и границ ее власти над Морганом. В постели не было ни будущего, ни прошлого… не было боязни мучений, неудач, измены…
– А зачем ждать беременности? – продолжал он, пока она стояла и тупо смотрела на него, охваченная предательским вихрем мыслей. – Почему бы не переселиться сейчас?
– Переселиться? – , пронзительно, словно попугай, подхватила она, выходя из состояния забытья. – К тебе? То есть… жить с тобой?
Она говорила до того недоверчиво, что его небритая челюсть задвигалась, а губы вытянулись в недвусмысленную тонкую линию, пока он со своей безупречной логикой отчеканивал:
– А что ж! По-моему, это даже практичнее твоей идеи. Решится проблема не только… э-э-э… твоего незамедлительного обслуживания в критические моменты цикла, но и даст время освоиться и установить удобный распорядок до того, как разбушуются гормоны. Если бы мы жили вместе, не пришлось бы тебе заботиться о квартирной плате, о пище, о нудном уходе за жильем… да и работать бы совсем не пришлось. И подумай о преимуществах. Работа у тебя изнурительная, трудоемкая. Да, она тебе приятна, однако требует непрестанно большой энергии и большого энтузиазма, для чего необходимо значительное напряжение. Я видел тебя за работой. Ты до того добросовестна, что это становится прямо-таки недостатком. Если ты занята, то забываешь есть, только и думаешь что о следующей проблеме. Я тебя знаю, и поверь, что стремление все время превзойти себя не так уж окупается. Если уйдешь со службы, то вероятность скорого зачатия увеличится. И уж я приму меры, чтобы и все материальные блага, и гарантированный доход были тебе обеспечены. Питаться ты будешь регулярно, есть здоровую, домашнюю пищу, много отдыхать, не делать никаких усилий…
Через двадцать минут Клодия стояла, уставившись на только что звонко щелкнувшую дверь, прижимала руку к трепещущей груди и чувствовала себя, как будто проглотила смерч.
Она задыхалась, пока силилась осмыслить, что сейчас допустила.
Она была так уверена, что он блефует! Когда она поняла, что ей предлагают платить как живущей при нем содержанке, комок раскаленной докрасна ярости сжался у нее в горле, придушил взрыв ее гнева, и Клодия успела осознать, насколько грубую ловушку он ей приготовил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55