Его длинные волосы щекотали Миган щеку, и она с наслаждением закрыла глаза.
Ему это нравилось – медленно ублажать ее, пока оба не достигнут высшей точки блаженства. Когда-то он обещал научить ее всему, если только она выйдет за него замуж.
Подумать только, если бы Черная Анна не изготовила этот приворот, он никогда бы не встретил Миган. Может, ему бы указали на нее или даже познакомили как с ближайшей подругой княгини Пенелопы, но он так и не узнал бы, что значит целовать и гладить ее – английские девушки не для нвенгарийских сексуальных экспериментов. Он бы занимался куртизанками, а Миган Тэвисток осталась бы одна.
Немыслимо!
Двигаться медленно – вот чему его научили в секте, исповедывающей культ Эроса. Медленно двигаться, не касаясь интимных мест, пока тело не разгорится от желания.
В двадцать лет он приехал в тот храм учиться, это было непременной частью подготовки к роли великого герцога. Первый месяц его обучали медитации, успокоению разума и умению владеть каждой частью своего тела. Весь второй месяц две женщины учили его искусству массажа и успокоительных поглаживаний. И только на девятой неделе началась собственно сексуальная тренировка.
Александр погладил руки Миган снизу вверх, едва касаясь кончиками пальцев. Она полуобернулась, ища его губы, но он отодвинул голову, чтобы она не могла дотянуться. Она издала недовольный звук.
– Еще рано, милая, – сказал он. – Я скажу когда.
– Ужасно хочется, – ответила она.
– Мне тоже. Но надо подождать.
Она всхлипнула, и он удовлетворенно улыбнулся. После того как они пришли в спальню и посрывали с себя одежду, он уже полчаса поглаживал ее, касаясь только груди, и то мимолетно. Его орган напрягся от желания, но он умел держать его наготове, но не поддаваться. Он всегда контролировал свои порывы, пока ему не попался этот чертов амулет. Однако то, чему его сегодня научил Мин, помогло вспомнить храмовые уроки, и ему удалось наконец утихомирить любовный приворот.
Под нежной кожей Миган чувствовались сильные мышцы. Рука спустилась на живот, обрисовала пупок, коснулась курчавых волос; одновременно он покусывал ушную раковину.
– Как ты прекрасна, – прошептал он.
Она вздрогнула. У Александра остался командный голос, а не рассыпался, как раньше, под действием любовного приворота.
– Сердечко мое, – прошептал он, продолжая покусывать ее ухо.
– Александр, я хочу заняться любовью. – У нее сбилось дыхание.
– Я знаю. Но пока рано. – Он хохотнул.
– Почему?
– Надо подождать. Поверь мне, так тебе понравится гораздо больше.
– Я не хочу ждать.
Александр скользнул языком по ушной раковине.
– До сих пор страсть охватывала нас раньше, чем я мог тебя чему-то научить. Существует так много граней наслаждения, что можно изучать их годами.
– Годами?
– Не бойся, тебе понравится каждый момент.
Она прикусила губу. Ни с одной женщиной Александру не было так комфортно, как с Миган. Нет, комфортно – неудачное слово. Комфорт наступает после сексуальной разрядки, а с Миган он ощущает себя на вершине блаженства каждую секунду. Он был бы счастлив целыми днями не вылезать из кровати.
От прежних любовных связей Александр получал удовольствие, но оно было точно измерено: он доводил женщину до экстаза, но сам не терял контроля. Великому герцогу опасно терять контроль даже в мгновение оргазма, и Александр в постели молчал, не говорил ни слова, даже ласкового, не выкрикивал имя, которое могло быть обращено против него, когда к нему вернулся бы рассудок.
С первой женой такие предосторожности были излишни, но они оба знали, что встречаются в постели только по одной причине: зачать ребенка, продолжателя рода. Как только это получилось, Сефрония и Александр перестали спать вместе. На публике они появлялись как супружеская пара – у них была слаженная команда, – но в частной жизни редко виделись.
А теперь у него была женщина, с которой не нужно следить за каждым словом, которую можно любить сколько душе угодно. Он был не обязан заводить с ней ребенка, но поймал себя на мысли, что, если такое вдруг случится, будет счастлив.
С Миган он мог испробовать то, что давно хотел, но не решался, потому что не было женщины, которой бы он доверял.
Он помассировал ей плечи, потом нагнулся и укусил, оставив слабые следы зубов.
Миган хихикнула.
– Щекотно. Предполагается, что я буду смеяться?
– Смейся сколько хочешь. Я люблю твой смех.
– Зачем. Это? – Она показала на тонкую кисточку и глиняный горшочек, стоявший на ночном столике.
– Я покажу.
– Что покажешь?
– Не бойся, оно смывается.
У нее тревожно расширились глаза. Александр взял в руки горшочек, блеснула татуировка на бицепсе, и окунул в него кисточку.
Он положил руку на спину Миган и стал рисовать у нее на плече тот же узор, что был у него. Она вздрогнула от прикосновения холодных чернил, но осталась неподвижной.
– Первой великой герцогине нравилось, что ее разрисовывают?
– Понятия не имею. Ты первая, кого я украшаю.
– И зачем же ты меня так украшаешь?
Он сделал завиток, спускавшийся с плеча на спину. Огромным удовольствием было выводить точный рисунок, ярко выделявшийся на гладкой белой коже.
– Хочу. Древний обычай Востока: любящие украшают тела друг друга.
– Правда? Я уверена, англичане и англичанки этого не делают.
– Не знаю. Не спрашивал. – Он стряхнул кисточку. – Ты прелестна.
– Я хочу посмотреть.
Александр вернул горшок и кисточку на место и принес маленькое зеркало с туалетного столика. Миган повернула голову, разглядывая замысловатый рисунок.
– Красиво. Нвенгарийские женщины носят тату?
– Не многие, иначе эта манера уже перекочевала бы на Запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92