– Дом Сары стоит кучу денег, – терпеливо, словно ребенку, стала объяснять Кларисса, – и Дэвид рассказал мне кое-что. Ларри считает, что твоя мама должна переселиться в небольшую квартирку, возможно, даже в кондоминиум, а дом продать ему. Все потому, что она – убитая горем вдова, которая желает избавиться от воспоминаний. Я правильно говорю, Ларри? – Кларисса подняла глаза и очаровательно улыбнулась.
Ларри раздраженно поморщился:
– Ну и что из того? Я только пытался помочь. Мать Бренды получит хорошие деньги.
Кларисса внимательно посмотрела на свои ногти.
– Еще Дэвид сказал, что Ларри хочет дать денег в пять раз меньше реальной стоимости дома. У меня есть приятельница, которая работает в агентстве недвижимости, и она говорит, что дом Сары стоит сейчас пару миллионов, но можно доказать, что он требует серьезного ремонта, и таким образом сбить цену. Затем все просто – делается косметический ремонт и дом продается за два миллиона. В результате этой нехитрой операции можно положить себе в карман миллион или около того. Недурно, правда?
У меня пересохло во рту. Дом моей матери стоит два миллиона долларов? Впрочем, почему нет? Он стоит на холме, и вид на океан оттуда открывается замечательный. В последнее время район очень разросся, и сейчас там селятся миллионеры, звезды кино…
Интересно, что все эти миллионеры и звезды кино думают о приятеле моей матери?
Я скрестила руки на груди.
– Как это мило! Ларри, ты правда думаешь, что я снова влюблюсь в тебя и уговорю мать продать тебе дом?
К моему удивлению, Ларри и бровью не повел.
– Вы просто не знаете всего, – сказал он спокойно. – Я всего лишь хотел помочь женщине выбраться оттуда, а заодно она получила бы полмиллиона долларов. Неужели это так уж плохо?
Я бодро промаршировала к двери и распахнула ее.
– Убирайся, Ларри. Прямо сейчас.
Неужели я когда-то считала этого человека красивым его лице застыла гримаса гнева, смешанного с презрением, но глаза оставались спокойными и холодными. Как я могла так ошибаться!
– И это вся благодарность за то, что я вытащил твоего брата и твою подругу из тюрьмы. Не слишком ты любезна…
Внезапно Кларисса подняла глаза и пристально посмотрела на Ларри:
– Нет, это не ты. Это сделали мои друзья.
– Что?
Кларисса поднесла руку к лицу и стала внимательно разглядывать ноготь на одном из пальцев.
– Когда мне наконец разрешили позвонить, я обратилась к одному своему приятелю: он работает судьей и у него есть друг, тоже судья, в Тихуане. Так вот, этот судья из Тихуаны поспособствовал тому, чтобы дело было закрыто.
От удивления у меня чуть не отвалилась челюсть.
– Ха! – это все, что мне удалось выдавить в качестве комментария.
Лицо Ларри покрылось красными пятнами. Возможно, в первый раз за всю свою выдающуюся жизнь он настолько растерялся, что не мог ничего возразить.
– Ха! – снова произнесла я, что, без сомнения, со стороны выглядело чрезвычайно глупо.
Ларри повернулся ко мне.
– Не веди себя как ребенок, – прошипел он.
Затем повернулся и наконец ушел, на прощание так сильно хлопнув входной дверью, что я испугалась, как бы она не сорвалась с петель.
– Что здесь происходит? – поинтересовался появившийся из ванной Дэвид. На нем, как и на Клариссе, тоже было только полотенце, и я вдруг почувствовала, что сейчас на мне надето слишком много одежды.
– Мы только что выгнали Ларри, – спокойно сказала Кларисса и ослепительно улыбнулась.
Дэвид тоже улыбнулся:
– Надеюсь, он заслужил это.
Эти двое голубков в полотенцах явно были сейчас совершенно счастливы, и я, оставив их вдвоем, тоже отправилась в ванную «за счастьем». Прежде всего мне хотелось поскорее смыть с себя запах тюрьмы, которым Дэвид уже успел пропитать все вокруг, а еще не терпелось избавиться от елейного аромата «лексуса» Ларри, для чего мне придется долго тереть мочалкой мою бедную кожу.
Прошла уже почти целая неделя, и меня раз пятнадцать подмывало позвонить Нику, но каждый раз я останавливала себя. Мне следует действовать очень, очень осторожно: наши отношения только-только налаживаются, они еще слишком хрупкие – того и гляди, что-нибудь испортишь.
А еще всю неделю я продолжала злиться на Ларри. Я ненавидела его за то, что он захотел поиграть мной. «Бедняга Бренда, – наверное, подумал он, – я предложу ей выйти за меня замуж, и она сразу забудет обо всем на свете».
Но Ларри не знал, что Бренда изменилась: теперь Бренда – это раскрепощенная, уверенная в себе и немного сумасшедшая женщина, именно такая, какие нравятся Нику.
Чтобы поддержать эту Бренду, я отправилась к Лили Дукома и купила три новых лифчика, полдюжины сексуальных чулок и один пояс.
– Ты должка делать «Ника и Бренду»! – визжал Тони утром во вторник. – Люди хотят «Ника и Бренду», и ты будешь делать «Ника и Бренду»!
Я выставила ногу вперед и уперла руки в бока.
– Нет, нет и нет! Только не на этой неделе. Всех уже тошнит от этого. Отправь меня лучше в бассейн с акулами вместе с Тимом.
Кстати, неплохая идея: несколько часов в обществе акул не смогут причинить мне и половины той боли, которую я испытала из-за ссоры с Ником. Даже если одна из них укусит меня, я буду ей только благодарна.
Сидевший рядом со мной Тим вдруг смертельно побледнел.
– Нет уж. Не нужно нам больше никаких акул.
– Черт! – Тони стукнул кулаком по стене. – И почему только я до сих пор не уволил вас обоих?
– Потому что ты нас любишь. – Я послала Тони воздушный поцелуй, после чего его глаза округлились, а щеки мелко задрожали.
Всю неделю мы с Тимом проигрывали песни, отвечали на телефонные звонки и рассказывали о последних городских новостях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88