Когда док крикнул, что шашлык готов, Патрик первым схватил две картонные тарелочки и поспешил к Наде. Она вытирала волосы толстым полотенцем; в бикини вид у нее был просто потрясающий.
– Вы голодны?
– Как сибирский волк.
– Тогда вам повезло. У дока мясо жарят не так, как в нашей столовой. Отборнейшее филе с бермудским луком и канадским чеддером. Прибавьте к этому секретные рецепты его жены – бобовый салат, кислая капуста, маринованный чеснок, жареный картофель и так далее. А теперь полейте кетчупом и вгрызайтесь.
Так она и сделала, проявив не меньшее усилие, чем сам Патрик. Мясо она запивала ледяным пивом «Джэкс».
– Здорово!
– Еще бы, – откликнулся Патрик. – Настоящее американское угощение, субботнее. А если бы вы сейчас были в России, что бы вы ели?
– Это зависит от того, где бы я находилась. Не забывайте, что Советский Союз очень большой, в нем живет множество народностей. У меня на родине, в Ленинграде, я, наверное, поела бы селедки с черным хлебом, салат из огурцов со сметаной – это очень полезно. И еще выпила бы квасу.
– Квасу?
– У вас здесь такого напитка нет. Его делают из старого хлеба…
– Звучит не очень аппетитно.
– Уверяю вас, это очень вкусно, вроде пива. Особенно хорош квас в жару.
Разговор был приятный, не слишком содержательный, но забавный. Надя лежала на траве, закинув руки за голову. При всем желании Патрик не мог не заметить, как вздымается ее аппетитная грудь.
– У вас дома семья?
– Да, у меня есть брат и сестра. Я уже трижды тетя. Когда я возвращаюсь домой, все время провожу с родственниками.
– И вы никогда не были замужем?
– Нет. Когда-нибудь выйду, но пока нет времени. Я читала информационный бюллетень НАСА и знаю, что вы – единственный холостой астронавт во всей Америке. Почему?
– Никакой особой причины нет. Просто мне нравится быть холостяком, не люблю себя связывать. Предпочитаю быть вольным игроком.
– Извините, но я не поняла этого выражения.
– Это сленг. Ну, знаете, когда живешь в свое удовольствие и играешь по собственным правилам. Встречаешься с девушками, ведешь здоровую половую жизнь и при этом не думаешь о свадебных колоколах.
Надя резко села, накинула полотенце на плечи, и на ее лице возникло знакомое официальное выражение, как во время работы.
– У нас в Советском Союзе о подобных вещах говорить не принято.
– Понятно. А у нас об этом говорят совершенно спокойно. Стоит вам уединиться с местными дамами, и они порасскажут вам массу интересного. Расслабьтесь, Надя, такова жизнь. Что поделаешь – я здоровый мужчина тридцати семи лет. Вы же не думали, что я девственник? Что же касается вас, то, если верить пресс-релизу, вам тридцать лет, к тому же вы чертовски хороши собой…
– Извините, мне пора. – Надя стремительно встала. – Я должна поблагодарить доктора Кеннелли и его супругу за гостеприимство.
Больше на подобные темы они не разговаривали. Не то чтобы Надя держалась отстранен но или недружелюбно, нет, но их отношения оставались строго профессиональными –Если выпадал случай поболтать о чем-нибудь постороннем – например, когда выходил из строя тренажер или компьютер, – говорили на какие-нибудь отвлеченные авиационные темы, как обычно у летчиков, мало знакомых друг с другом. Личные вопросы не обсуждались. Так продолжалось в течение всего курса подготовки. Патрик и Надя хорошо срабатывались, оба проявляли высокий профессионализм. И точка. После работы они не виделись – вплоть до прощального банкета, устроенного в честь окончания тренировок. Период подготовки к полету закончился. На следующее утро советские члены экипажа должны были вернуться на Байконур в Звездный городок, где находился гигантский космический комплекс. В следующий раз экипажу предстояло встретиться на Байконуре уже перед взлетом.
На банкете было жарко, кондиционер не справлялся со своей задачей. Все были в парадных мундирах, звучали все новые и новые тосты. Патрик посмотрел на часы, и по тому, что пришлось трижды сморгнуть, прежде чем он сумел разглядеть циферблат, определил, что пора уходить. Был третий час ночи. Он здорово выпил, но не настолько, чтобы обратный путь на машине по пустынным улицам вызывал у него опасение. «Однако больше ни капли», – решил Патрик. Дверь на улицу он отыскал без труда. На ступеньках двое русских пытались привести в чувство своего пьяного товарища. Патрик осторожно обошел их, нащупывая в кармане ключи от машины. Под деревом у парковки кто-то стоял, и Уинтер увидел, что это Надя.
– Спокойной ночи, – попрощался он. – Увидимся на Байконуре. – Он пошел было дальше, потом остановился. – Что-нибудь не так?
– Нет, все в порядке. Просто я не хочу ехать в одной машине с этой троицей.
– Я вас понимаю. Если они вообще доберутся до автомобиля, то непременно попадут в завтрашние газеты. В раздел дорожных происшествий. Давайте я отвезу вас домой.
– Спасибо, но я уже вызвала такси.
– Это еще не значит, что оно придет. В субботу вечером ждать такси – все равно что надеяться на снегопад в августе.
Садитесь, нам по дороге.
Патрик знал, что выпил лишнего, а потому вел машину осторожно и сосредоточенно. Он ехал со скоростью не более 35 миль в час и ни разу не проехал на желтый свет, то есть «по-голливудски», как говорят американцы. Однако, несмотря на все эти предосторожности и отсутствие на улице машин, они все же чуть сами не попали в аварию.
Из-за поворота им навстречу, слепя фарами, выскочила машина, мчавшаяся по их полосе.
Отличная реакция летчика-испытателя не подвела Уинтера. Встречная машина могла завилять на асфальте, если бы он попытался ее объехать, и тогда неминуемо произошло бы столкновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15