- Кулозик. Ян Кулозик. Кто вы, и что вы делаете здесь? И почему вы
пытались нас усыпить?
- Такой поворот дела выглядел разумным. Мы не хотели оставить вас
тонуть, и предложение вашего спасения было встречено с заметным
энтузиазмом. Мы не убийцы, хотя ваше спасение может повлечь за собой
последствия, весьма не желательные для нас. В конце концов были предложены
и одобрены уколы снотворного. А что еще нам было делать? Но, видимо, в
таких делах мы не профессионалы, поэтому Ота получил укол, предназначенный
вам, и теперь ему самому потребовалась необходимость хорошенько
вздремнуть.
- Кто вы? - вновь спросил Ян, глядя на незнакомую форму, на ряды книг
вдоль стен, на буквы названий, подобных которым он никогда не встречал.
Капитан Тэчьюр тяжело вздохнул. - Израильские ВМС приветствуют вас на
борту.
- Спасибо. И спасибо также за спасение наших жизней. Мне непонятно
лишь, почему вас так беспокоило то, что мы увидим вас. Если вы находитесь
на службе Совета Безопасности ООН, я буду держать рот на замке. Я знаю,
что такое охрана безопасности.
- Прошу вас, мистер Кулозик, достаточно, - капитан Тэчьюр поднял
руку, останавливая его. - Вы говорите, не учитывая политической ситуации.
- Не учитывая!? Я не прол. Мое образование состоит из двух степеней.
Брови капитана одобрительно приподнялись, когда он услышал о
степенях, хотя непохоже было, что он чересчур этим взволнован.
- Я не имею в виду технический опыт, который, я уверен, у вас весьма
значителен. Я говорю о некоторых изъянах в вашем знании истории,
обусловленном искаженными фактами, аккуратно внесенными в ваши учебники.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, капитан Тэчьюр. В образовательной
системе Британии отсутствует цензура. В Соединенных Штатах она, возможно,
есть, но не у нас. Я обладаю свободой выбора любых книг в библиотеках и
компьютерных распечаток. И в любом количестве.
- Очень убедительно, - сказал капитан, отнюдь не выглядевший
убежденным. - У меня нет намерений спорить с вами о политике в это время
суток и в этой обстановке. Я хочу сообщить вам лишь тот непреложный факт,
что Израиль не является основным конклавом фабрик и ферм, как вас тому
учат в школах. Это свободная, независимая нация - пожалуй, она одна такая
осталось на земном шаре.
Но мы можем хранить независимость лишь до тех пор, пока не оставим
своего места или пока о нашем существовании не узнает кто-либо, кроме
правящих сил вашего мира. Вот какова опасность, с которой мы сталкиваемся,
спасая вас. Ваше знание о нашем существовании, а особенно здесь, под
водой, где нам быть не положено, может причинить нам огромный ущерб. Это
может привести даже к ядерному уничтожению нашей страны. Наше
существование никогда не доставляло счастья вашим правителям. Знай они,
что останутся безнаказанными, они уже завтра стерли бы нас с лица земли...
Зазвонил телефон, и капитан Тэчьюр снял трубку. Он выслушал и что-то
пробормотал в ответ.
- Во мне возникла нужда, - сказал он, вставая. - Устраивайтесь
поудобнее. В термосе есть еще чай. О, господи, что же происходит? Ян пил
крепкий чай, бессознательно поглаживая черные и желтые синяки, начавшие
уже появляться на ногах. Но эта субмарина находилась здесь, и действия
командира были очень загадочными, и они явно были чем-то встревожены. Он
пожалел, что так сильно устал, и что мысли словно заволакивает пеленой.
- Вам уже лучше? - спросила девушка, выскальзывая из-за портьеры,
закрывавшей дверь. Затем она села в капитанское кресло. У нее были светлые
волосы и зеленые глаза, и она была очень привлекательно. Одета на была в
рубашку и шорты цвета хаки, ноги - загорелые и гладкие, и Ян с некоторым
смущением оторвал от них взгляд.
- Меня зовут Сара, а вас - Ян Кулозик. Могу я что-нибудь для вас
сделать?
- Нет, нет, спасибо. Хотя, погодите. Вы можете дать мне кое-какую
информацию. Что это были за корабли, которые потопили нашу яхту? Я намерен
требовать ответа за это преступление!
- Я не знаю!
Но она больше ничего не добавила. Лишь сидела и спокойно смотрела на
него. Молчание длилось до тех пор, пока он не понял, что все, что она
намеревалась ему сказать, она сказала.
- Вы что, не хотите со мной говорить об этом? - спросил он.
- Нет. Это для вашей же пользы. Если вы как-нибудь обнаружите ваше
знание, служба безопасности немедленно внесет вас в списки подозреваемых,
и за вами установят наблюдение. И не видать вам больше ничего - ни
карьеры, ни продвижения - до конца ваших дней.
- Боюсь, Сара, что вам очень мало известно о моей стране. Да, у нас
есть Служба Безопасности, и мой двоюродный брат - там офицер довольно
высокого ранга. Но ничего такого, о чем вы говорите, у нас нет. Разве что
для пролов, быть может, если они начинают причинять хлопоты... За ними
нужен надзор. Но для кого-либо в моем положении...
- А что у вас за положение?
- Я инженер, из хорошей семьи. У меня прекрасные связи...
- Понятно. Один из угнетателей. Рабовладелец.
- Меня оскорбляют эти домыслы...
- Это вовсе не домыслы. Лишь констатация факта. У вас свой тип
общественного устройства, у нас - свой. Демократия. Быть может, это слово
вам никогда не приходилось слышать. Но это несущественно, поскольку мы,
вероятно, последняя демократия в мире. Мы сами правим собой и все мы
равны. В противоположность вашему рабовладельческому обществу, где все
рождаются неравными и такими же живут и умирают, потому что ничего не
могут изменить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9