Что ж, они будут обслуживать фермы - но только
в том случае, если исчезнет сама система заточения на этой планете. Если
они смогут участвовать в культуре Общего Благосостояния, если смогут
давать детям образование - и в конце концов изменят застойное и
искусственное общество, навязанное им Землей. Ян знал, что не может
рассчитывать на благодарность, даже на любовь, за то, что он собирался
сделать. Но все же делать это надо. У него долг перед поколениями, которым
предстоит придти. И также и перед своими детьми.
- Да, мы должны улетать, - сказал он.
- Ты здесь нужен, - она не хотела его умолять, но именно это звучало
в ее голосе.
- Попытайся понять. Эта планета, пусть она для нас и велика, на самом
деле лишь очень маленькая частица галактики. Очень давно я жил на Земле,
очень успешно работал там и был достаточно счастлив, пока не открыл вдруг,
на что в действительности похожа жизнь большинства людей. За это меня
арестовали, лишили всего и отправили сюда в качестве простого работника.
Но пока тянулись здесь эти медленные годы, восстание, в котором я
участвовал, добилось успеха. Везде, только не на Земле. На текущий момент
моя работа здесь закончена, зерно собрано и будет отправлено на голодающие
планеты. Но после того, как мы накормим восставших, я хочу получить
гарантию, что мы сможем пользоваться плодами победы. Понимаешь? Я должен
лететь. И уже пора. Орбиты рассчитаны, и эти корабли стартуют очень скоро.
Когда Ян говорил, Элжбета завороженно смотрела в его лицо, запоминая
эти тонкие, резкие черты. Она сплела руками его худощавое мускулистое
тело, крепко прижавшись, чтобы ребенок оказался между ними, под защитой
тепла их тел; она прижималась изо всех сил, словно чувствовала, что после
того, как отпустит его, этого никогда не произойдет. Эта возможность не
осознавалась разумом, хотя все время маячила где-то поблизости. Где-то
среди чужих звезд идет война, и он уходит на нее. Но он вернется; это была
единственная мысль, которая могла удержаться в ее мозгу.
- Возвращайся ко мне, - прошептала она вслух, затем оторвалась от
него и побежала в сторону дома. Не захотела взглянуть на него еще раз,
опасаясь, что может сломаться и заставить его устыдиться.
- Десять минут, - раздался с расстояния фут, из наружного
громкоговорителя, голос дебху. - Пора подниматься на борт и
пристегиваться.
Ян повернулся и взобрался по трапу. Один из членов команды уже
поджидал у воздушного шлюза и закрыл наружный люк, как только он оказался
внутри.
- Я иду на мостик, - сказал Дебху. - Если ты не был в космосе, тебе
лучше пристегнуться на палубу...
- Я работал в невесомости, - сказал Ян.
На губах Дебху появился вопрос, но он так и не задал его. Халвмерк
был планетой-лагерем. Не было никакого основания спрашивать, почему тот
или иной человек оказался здесь.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Я найду тебе дело. Мы потеряли много
обученных людей. Большая часть экипажа ни разу прежде не бывала в космосе.
Пошли на мостик.

Ян нашел автоматику очень занятной. Он, должно быть, прилетел на
Халвмерк на корабле, очень похожем на этот, но не сохранил об этом
воспоминаний. Все, что он помнил, была камера без окон. И еда, начиненная
наркотиками, делала его вялым и легко контролируемым. Затем пробуждение и
открытие, что корабли ушли, а он высажен. Все это случилось слишком много
лет назад.
Но сейчас все было иначе. Корабль, на котором они летели, имел лишь
номер, как и все остальные буксиры. Он был груб, построен ради одной лишь
мощи, способен поднять массу, в тысячу крат больше его собственной. Как и
остальные буксиры, он находился в космосе, на орбите, всегда. Использовали
его раз в четыре земных года, когда на этой сумеречной планете менялись
сезоны. Затем, прежде чем летом сгорали поля и обитатели отправлялись на
другое, зимнее полушарие, приходили за урожаем корабли. Дальнорейсовики,
паукообразные корабли, построенные в космосе только для космоса, не
предназначенные для входа в планетарную атмосферу. Они могли отключить
пространственный двигатель и перейти на орбиту планеты, отсоединив
огромные трубы зерновозов, которые они несли. И тогда приходило время для
буксиров.
Когда экипажи выходили из спячки, орбитальные корабли были полны
жизнью, огнями и теплом - пускалась энергия, выпускался и нагревался
воздух. Затем они должны были примкнуть зерновозы и осторожно опустить их
с орбиты, снижая скорость, пока те не попадали в атмосферу, и мягко
положить их на поверхность.

Зерновозы были уже загружены пищей для голодных восставших планет.
Порывистый взлет прошел нормально, компьютер действовал безотказно.
Поднимаясь все выше и быстрее, они вышли из атмосферы, в вечный
ослепительный свет космоса. Компьютерная программа, управляющая этой
операцией, была написана комптехами, умершими уже столетия назад.
Сделанное ими пережило их.
Радар прощупывал близлежащее пространство. На орбите вспыхнули
газовые струи, огромные металлические цилиндры, каждый весом с тысячи
тонн, медленно подплыли друг к другу с микрометрической точностью. Они
сблизились, соприкоснулись, соединились, сцепились друг с другом.
- Все стыковки завершены, - сказал компьютер, выводя информацию на
экран дисплея. - Можно открываться и переправлять экипажи.
Дебху активировал следующую фазу программы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59