- Все в
порядке, парень. Поставь гранаты под окно и ступай по своим делам. Даю
тебе десять минут, чтобы исчезнуть отсюда. Ступай помедленнее и нигде не
задерживайся. Если тебя заприметит лондонский компьютер, тебе конец.
- Можно мне остаться, Фрайер? Я бы смог помочь тебе смыться, тебе же
тяжело на одной ноге.
- Не тревожься, парень, они не получат старого Фрайера. Они меня уже
взяли однажды, теплого и хорошего, предоставили мне эту ногу и турне по
лагерям в Хайлендах. Мне этого хватило по горло, можешь поверить. Я к ним
больше не вернусь. Но тебе надо уходить, это приказ.
Облегченно присвистнув, Фрайер присел на сумку и прислушался к
удаляющимся шагам за спиной. Хорошо. Одна забота с плеч долой. Он достал
сигарету - тонкую, черную, почти чистая марихуана. Несколько добрых
затяжек настолько его подбодрили, что он даже почти перестал замечать боль
в ноге. Он покуривал, дожидаясь, пока сигарета начнет жечь губы, затем
выплюнул окурок и раздавил его каблуком. Потом раздвинул шторы и аккуратно
поднял окно. Со стороны Мэрилиби налетел легкий ветерок, принеся заодно
звуки густого транспортного потока. Проходил военный конвой, и он прижался
к стене и подождал, пока не скроется из виду колонна. Когда шум затих, он
открыл сумку. Вытащив одну из гранат, он взвесил грубый цилиндр в руке.
Граната была сработана вручную из металлолома, тщательно оформлена и
снаряжена. Когда он опробовал в пустыне гранатомет, лишь один выстрел из
двенадцати давал осечку. С тех пор мастера его наладили, так, во всяком
случае, ему было сказано. Хорошо, если так. Поставив гранатомет на
приклад, он опустил гранату в отверстие ствола. Достигнув дна, она
щелкнула. Хорошо. Фрайер наклонился и посмотрел через улицу, на серые
утесы Центрального Управления Безопасности.
Ни одно окно не украшало мрачного фасада. Штаб-квартира британской, а
теперь, может быть, и всемирной Безопасности. Цель первостепенной
важности. Если расчеты правильны, снаряд должен опуститься точно за
ограждением на крыше здания. Есть только один способ проверить.
Гранатомет выстрелил, и приклад резко толкнул его в плечо. Он увидел,
как черное пятно перелетело через ограждение. Отлично. Он зарядил вторую
гранату, и выстрелив, увидел, что с крыши уже поднимается клубами белый
дым.
- Неплохо, старина, - сказал он весело и стал стрелять, стараясь
класть гранаты как можно теснее одну к другой. Термитная смесь в гранатах
могла прожечь все, что угодно, так сказал ученый. Он был совершенно прав.
Теперь уже ревела тревога, и на улицах внизу начали появляться
вооруженные люди. Фрайер отскочил от окна, чтобы его не смогли увидеть,
затем улегся на пол и стал стрелять из этого положения.
- Черт бы тебя! - свирепо пробормотал он, перекатываясь и
переворачивая гранатомет, чтобы выкатить на пол несработавшую гранату. Она
вывалилась шипя и потрескивая. Фрайер бросился к ней, схватил и,
выругавшись от боли в руке, выбросил в окно. Внизу послышался разрыв и
крики боли. Поделом вам, ублюдки, подумал он, нечего было приближаться.
Он подполз к двери, не обращая внимания на боль в руке, и выстрелил
вниз по лестнице. Вновь послышались вопли и стрельба, и несколько пуль
пронеслось над его головой. Это должно было их успокоить на какое-то
время.
Когда они высадили дверь, у него оставалось всего две гранаты. Одну
из них он выпустил в нападающих и тянулся уже за последней, когда в него
вонзились пули. Он быстро умер, лежа на спине под окном и глядя на клубы
дыма, поднимающиеся снаружи.

18
Адмирал товарищ Капустин чувствовал себя в полнейшей безопасности. Он
насвистывал сквозь зубы, натягивая высокие кожаные сапоги, потом поднялся
и оправил у зеркала китель, так, чтобы тот чуть свисал над широким кожаным
ремнем. Когда он подошел к двери и открыл ее, на груди позвякивали ряды
медалей и значков. Четким строевым шагом вошел космонавт-гвардеец. Адмирал
лениво поднес кончики пальцев к козырьку фуражки, отвечая на салют.
Наконец-то наступил великий день. Каблуки его стучали чуть громче о плиты
палубы, шаги были пружинистее. Позвякивали шпоры. Если кто-нибудь из
команды и думал об уместности сапог и шпор на звездолете в 200000 милях от
ближайшего коня, он воздерживался от комментариев. Судьба тех, кто
отваживался хотя бы улыбнуться в сторону адмирала товарища Капустина была
слишком ужасна, чтобы даже подумать о ней.
Когда он вошел в Боевую рубку, помощник адмирала Онегин был уже
наготове. Он щелкнул каблуками и слегка поклонился, протянув серебряный
поднос. Адмирал одним глотком осушил рюмку охлажденной водки, взял одну из
сигарет "папиросы". Помощник протянул горящую деревянную спичку.
- Сегодня наш день, Онегин, - сказал адмирал, вдыхая облако
ароматного дыма. Вскоре произойдет первая в истории космическая битва, и я
буду первым офицером, который ее выиграет. Займу место в исторических
книгах. Есть ли изменения в их курсе?
- Никаких, товарищ адмирал. Вы можете сами убедиться.
Он рявкнул приказ оператору Танка, и тот включил голографическое
поле, которое показывало приближение вражеского флота. Адмирал подошел и
остановился перед сияющим дисплеем. Тот занимал почти тридцать кубических
метров пространства и находился в центре Боевой рубки. Дисплей, конечно,
был трехмерным, и смотреть можно было с любой стороны. В зоне видимости
Танка вдруг оказалась группа сияющих символов, выстроившихся в пятнистую
белую линию;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59