«Как мне помочь ей?» Ему хотелось просто кричать. Может, обратиться к доктору? Нет. Он понимал, что здесь бесполезны усилия даже миллиона докторов. Никакая медицина не способна излечить такое горе. Ему нужно было отыскать того, кто очень любил ребенка и потерял его. Кто перенес огромное горе и страдал так же, как сейчас страдала Пенелопа, кто мог бы подсказать ему, как ей помочь. Ему нужна…
Его мать? Если она действительно любила его и потеряла, как утверждала, то неужели она не поймет, какое горе сковало Пенелопу? Может быть, ей удастся подобрать ключ, чтобы освободить ее от этого внутреннего оцепенения? Поможет ли она ему?
Он должен попросить ее… он попросит ее… ради спасения Пенелопы. Он будет ползать перед ней на коленях и целовать ее ноги, если понадобится. Все, что угодно, лишь бы помочь любимой женщине.
Когда он поднялся и осторожно усадил Пенелопу в кресло, голова у него закружилась, напомнив, что он не в состоянии броситься к чьим-то ногам.
Голова у Сета разламывалась от нестерпимой боли, пока он одевался сам, а потом закутывал Пенелопу, собираясь в город. Она послушно выполняла все его приказания, двигаясь автоматически, словно находилась под гипнозом. Ни разу, даже когда он взял ребенка из ее рук, на лице ее не промелькнуло и проблеска мысли.
Через полчаса они тронулись в путь. Пенелопа, совершенно обмякшая, как тряпичная кукла, ехала, прижавшись к груди Сета, в то время как ее лошадь, к седлу которой было привязано тельце ребенка, шла на поводу сзади.
Сету это долгое путешествие по осеннему холоду казалось бесконечным. Никогда он не чувствовал себя таким разбитым, никогда ему не приходилось проявлять столько силы воли, как в эти долгие часы, когда он пытался удержаться в седле. Несколько раз, пока они медленно спускались по заснеженному перевалу, все мутилось у него перед глазами, а головокружение было таким сильным, что он оказывался на грани потери сознания. Дважды приступы тошноты заставляли его спускаться с коня на землю, где он лежал, содрогаясь от позывов сухой рвоты, причинявших ему невыносимую боль из-за сломанных ребер.
Когда он уже думал, что не сможет ехать дальше, они добрались до моста через реку Платт. Слава Богу, дом Вандерлинов находился всего в миле от этого места.
Был уже полдень, когда они добрались до цели. Дом казался опустевшим. Сквозь задернутые шторы не пробивался свет лампы, над трубами не поднимался дымок. Двери большого каретного сарая, видневшегося сквозь голые деревья, были распахнуты настежь, но внутри было пусто. Сета охватила паника. Куда могла деться Луиза в такую погоду? Промелькнувшая у него догадка никак не приободрила его.
Может, она действительно была виновата, совершив преступление против него, и попыталась скрыться от его возмездия? Такая возможность едва не заставила его разрыдаться. А какое еще объяснение можно найти? Сегодня воскресенье, так что ей не нужно было ехать на пивоварню…
Воскресенье! Если бы Сета не охватила слабость от неожиданного облегчения, он, вероятно, хлопнул бы себя по лбу. Ну конечно! Как глупо с его стороны! Из докладов детектива он знал, что Луиза постоянно посещала церковь, лютеранскую, если он не ошибался. Сет достал часы. Двенадцать сорок восемь. Она может вернуться в любую минуту.
Когда он засовывал свои часы обратно в карман, с запада налетел сильный порыв ветра. Он инстинктивно прижал к своей груди дрожавшую Пенелопу, защищая ее от холода. Он должен найти для нее укрытие, пока она не заболела.
Сет оценивающе взглянул на дом. Возможно, там внутри есть прислуга, которая позволит им подождать в прихожей. Если нет, то они посидят на веранде. По крайней мере здание сможет защитить их от ветра.
Спешившись, он подождал немного, пока прошло головокружение, и снял Пенелопу с седла. Он был таким ослабевшим, что только огромным усилием воли заставил себя осторожно опустить ее на землю. Сет начал привязывать лошадей к столбу, когда на улице послышался стук подъезжавшего экипажа.
Сет узнал коляску Луизы. Болезненно сощурившись от блеска свежевыпавшего снега, он перевел взгляд от черного колеса коляски на сидевшую в ней женщину. Она смотрела на него, ее лицо казалось таким же белым, как мех, которым было оторочено ее черное свободное пальто.
Мать и сын не отрываясь смотрели друг на друга; ее взгляд был неуверенным и тоскливым, а в его глазах сквозила немая мольба.
Наконец Сет нарушил молчание.
— Мне нужно поговорить с тобой. Пожалуйста… — с мольбой произнес он хриплым от волнения голосом.
Луиза прикусила губу и отвела взгляд в сторону.
Обезумев, Сет быстро шагнул и снова оказался перед ее глазами. От резкого движения голова у него закружилась, и он упал на колени. Сет в отчаянии протянул к ней дрожащую руку.
— Пожалуйста, — прошептал он.
Потом все погрузилось в черноту.
Второй раз встретившись со своей матерью, он снова потерял сознание, свалившись к ее ногам.
— Спи, милый, спи, — пел низкий голос.
«Это Пенелопа», — торопливо подумал Сет, с трудом стараясь открыть глаза. Но его отяжелевшие веки отказывались подчиняться.
— Все кругом давно уже спят, — продолжалось пение, на этот раз его сопровождал тихий плеск воды.
«Нет, это не Пенелопа, у нее голос выше… чище… нежнее. Тогда кто это?» С огромными усилиями ему удалось приоткрыть один глаз. Резкий и яркий свет болью отозвался в его мозгу, и он снова опустил веки.
— Сонный ветер гуляет в ивах, — пел голос. Мокрое полотенце описывало круги по груди Сета. Оно было таким прохладным, освежающим. Он приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но ни слова не вырвалось из его пересохшего горла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116