– Простите, что помешали. Мой маленький братишка плохо себя ведет.
– Ну так отшлепайте его, – протянула леди.
Трое старших Казановых захохотали.
– Ш-ш-ш!
Степан не обращал внимания на насмешки братьев. Будучи самым младшим в семье, он давно научился не придавать значения их подшучиваниям. Он считал, что терпеть подшучивания – удел младшего брата. В остальном – одни преимущества. Старшие всегда обеспечивали его деньгами независимо от того, принимал он участие в семейном бизнесе или нет, и жизнь казалась Степану бесконечным праздником.
– Ваша светлость?
Степан обернулся и увидел директора оперы.
– Да?
– Мисс Фламбо просит прощения, – зашептал тот, – но она предпочитает познакомиться с вами после представления.
– Спасибо. – Ликуя, Степан едва не потер руки. Интересно, сколько потребуется вечеров, чтобы сделать ее своей любовницей?
Начался антракт – время, когда общество собиралось вместе. Обычно Степан выходил из ложи Казановых, подходил к своим друзьям, разговаривал с мужчинами и флиртовал с женщинами.
Но сегодня все было по-другому. Степан встал, чтобы размять ноги, и снова сел.
– Если ты не зайдешь в ложу Кларков, – заметил Виктор, – то очень разочаруешь леди Синтию и ее мать.
– Мамаша с дочерью пытаются заманить меня в свои сети, – ответил Степан. – От одной мысли о том, чтобы провести всю жизнь с Синтией Кларк, у меня мурашки по коже бегают.
– А как насчет веселой вдовы? – спросил Михаил.
– Леди Вероника будет куда счастливее с тобой, – сказал Степан, – а твоей дочери нужна мачеха.
Князь Михаил вскинул брови.
– Вероника Уинтроп напрочь лишена материнских чувств.
– Если ты глянешь в партер, – произнес, наклонившись, Рудольф, – то увидишь, как на тебя бросает тоскующие взгляды леди Драммонд.
– Элизабет Драммонд замужем.
– Раз она уже замужем, – заметил Рудольф, – тебе нечего бояться, что она заманит тебя в ловушку брака.
Степан посмотрел на старшего брата:
– После спектакля я встречаюсь с мисс Фламбо.
– Она выглядит чересчур юной, – улыбнулся Виктор.
– Отнятую невинность обратно уже не вернешь, – напомнил Михаил.
– Вы решили, что я собираюсь сделать ее своей любовницей, – ответил Степан. – Но кто знает? Может быть, я предложу ей замужество.
– Да брось, маленький братишка, – весело посмотрел на него Рудольф. – Князь и оперная певичка? Разве им обязательно венчаться?
– Я не собираюсь покушаться на ее невинность. – Степан подмигнул брату. – Разве только невинная сама захочет покушения.
Фэнси чувствовала себя окрыленной. Она стояла в кулисах и дожидалась своей очереди выйти на поклон.
Директор отправил на сцену сначала ведущих певцов-мужчин, потом Пэтрис Таннер, а теперь пришла и ее очередь.
Фэнси ступила на сцену, оказавшись на виду у зрителей. Зал взорвался громовыми аплодисментами. Оглушающий грохот казался ей музыкой. Не выходя из роли Керубино, Фэнси прошлась по сцене с самодовольным видом, как сделал бы едва повзрослевший мальчик, и, устраивая из своего поклона настоящее представление, сорвала с себя шляпу. Тяжелая грива черных как смоль волос рассыпалась, достигая талии.
Из зала полетела к ее ногам роза. Еще одна. И еще. Кто-то из зрителей закричал:
– Бис!
И все подхватили этот крик:
– Бис! Браво! Бис!
Фэнси растерянно оглянулась, отметила искаженное яростью лицо примадонны, и тут на сцену вышел директор.
– Спойте что-нибудь еще, – шепнул он. Фэнси кивнула, и он быстро выставил со сцены всех остальных.
Никогда еще Фэнси не чувствовала себя такой растерянной. Она долго стояла и молчала, не в силах решить, что же ей спеть, а зрители терпеливо ждали.
Где-то здесь, в театре, сидел аристократ, убивший своим пренебрежением ее мать. Ей понравилась мысль вонзить в его сердце символический кинжал, и Фэнси уцепилась за возможность дать ему понять, что он натворил.
– Когда я была ребенком, то всегда просила папу прокатить меня в карете, – поведала Фэнси притихшим зрителям. – Но папа говорил, что для этого нужен солнечный день. Когда я выросла, то поняла, что папа приходил к нам только в дождливые дни. – Она услышала, что в зале засмеялись. – Мне так и не удалось прокатиться в карете, но зато я написала балладу о волшебной стране далеко за горизонтом, где дожди запрещены от рассвета до заката.
И Фэнси без музыкального сопровождения запела о неведомой стране далеко за горизонтом. Ее дивный голос и горько-сладкие слова перенесли зрителей сквозь годы и расстояние в их собственное детство. Ее пение заставило их вспомнить о давно забытых мечтах и терзавших сердце разочарованиях.
Пропев последнее слово, Фэнси ушла со сцены, не обращая внимания на неистовые аплодисменты. По ее щекам катились слезы, размазывая грим.
– Как трогательно. – Насмешливый голос принадлежал Пэтрис Таннер. – Ты и вправду думала, что аристократ введет своего ублюдка в высшее общество?
Фэнси молча прошла мимо примадонны, захлопнула дверь в свою гримерку и прислонилась к стене. Ей требовалось хоть немного побыть в одиночестве после того, как она обнажила душу перед публикой.
Что подумал об этой балладе отец? Она надеялась…
А на что она надеялась? Что отец попросит прощения за свое пренебрежение? Разве его раскаяние вернет к жизни маму? Человек, которого она не видела целых пятнадцать лет, не может ничего чувствовать ни к ней, ни к ее сестрам.
Да еще этот чертов князь хочет с ней познакомиться. Точнее, уложить ее в постель. Хотелось бы знать, насколько надоедливым окажется его светлость.
Фэнси вдруг почувствовала едва уловимый запах корицы, подумала о любимой нянюшке и вспомнила ее совет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87