– возмущенно воскликнула Фиона. – Кейт не просила, чтобы ее похищали.
Кэтрин побледнела. На ее лице отразились и гнев, и злость, и какая-то беспомощность.
«Как смеет это жалкое подобие женщины, эта кровожадная гарпия причинять боль моей жене!» – кипел от злости Хью. У него чесались руки, так хотелось задушить ее. К сожалению, Эйслинг была их гостьей, и приходилось обходиться с ней учтиво.
Презирая самого себя, Хью изобразил на лице улыбку.
– Не желаете ли завтра осмотреть замок, леди Эйслинг?
– С удовольствием. – Эйслинг окинула Кэтрин взглядом победительницы.
– Пришло время кормить Мэтью, – сказала Кэтрин, поднимаясь со своего места, и, бросив пренебрежительный взгляд на мужа, добавила: – Я должна заботиться о наследнике Данганнона, – с этими словами Кэтрин удалилась – с высоко поднятой головой и… отчаянием в душе.
В эту ночь Кэтрин не могла заснуть. Она встала со своей одинокой холодной постели и начала расхаживать по спальне из угла в угол. Оказавшись перед дверью, соединяющей ее комнату с комнатой Хью, Кэтрин внезапно поняла, что эта дверь была единственной преградой между ними – если не считать ее собственного упрямства. Она могла просто открыть дверь, войти к мужу и оказаться в его объятиях… И все-таки у нее не хватило смелости сделать это. Кэтрин признавала, что Эйслинг была очень красива. И больше всего на свете ей хотелось отослать эту дрянь назад в Дублин или еще куда-нибудь, но только подальше от Данганнона. Она понимала в глубине души, что Хью не виноват в том, что ему понравилась другая женщина, особенно такая красавица, как Эйслинг, готовая дать ему все то, в чем она, Кэтрин, так упорно ему отказывала. Ах, если бы она только смогла оказаться в объятиях мужа… Все решилось бы само собой…
Дрожащей рукой Кэтрин взялась за дверную ручку, но тут же опустила ее. Она не могла решиться, не могла пересилить себя… Кэтрин прижалась лбом к разделяющей их двери и зарыдала, дав волю слезам, которые она сдерживала весь вечер.
Хью в своей комнате слышал приглушенные рыдания и осторожно подкрался к двери. Стремясь успокоить жену, он потянулся было к дверной ручке, но едва дотронулся до нее, как тут же отдернул руку, словно ошпаренный.
«Ничего, пусть поплачет», – решил он. Кэтрин никогда не уступит, если он будет каждый раз ее жалеть.
Хью вернулся в кровать, но звуки горьких рыданий просачивались сквозь дверь и терзали его. Перевернувшись на живот, Хью положил пуховую подушку на голову, чтобы не слышать, как за стеной плачет его несчастная мучительница.
Поздним утром следующего дня Хью и Эйслинг закончили свое путешествие по Данганнону у конюшенного двора. Хью находил весьма забавным то, что молодая знатная леди хочет, чтобы он показал ей свои конюшни, но спрятал улыбку, когда он провел свою хорошенькую гостью внутрь.
Что же касается Эйслинг, то она надеялась, что рядом никого не будет и ей наконец удастся соблазнить Хью. Он был богат и знатен и, без сомнения, был бы щедрым любовником, дарил бы ей дорогие подарки и проводил бы с ней все ночи, во время своих приездов в Дублин.
Эйслинг обратила внимание на великолепную каурую кобылу, которую Хью подарил жене, еще когда она носила под сердцем Мэтью. Кэтрин обожала свою Сейбл.
– Я никогда еще не видела более красивой лошади, – заметила Эйслинг.
– Это мой подарок Кэтрин, – ответил ей Хью, наблюдая за красавицей.
– Ах, как вы щедры! – проворковала Эйслинг. В ее сапфировых глазах светился восторг, и нежный румянец окрасил ее лицо.
– Вы не хотели бы прокатиться на лошадях завтра рано утром? – предложил Хью.
– Мне бы хотелось прокатиться на Сейбл, – ответила Эйслинг, рассчитывая, что граф более чем заинтересован в том, что она могла ему предложить. А разве могло быть иначе?
– Ну… – колебался Хью, не желая оскорбить чувства жены. Все-таки Сейбл принадлежала ей.
– Я уверена, леди Кэтрин не будет против, если мы немного покатаемся, – настаивала Эйслинг. – Но, конечно же, я спрошу у нее разрешения.
– Очень хорошо, – опрометчиво согласился Хью. Он предложил Эйслинг руку, и они, непринужденно болтая, направились обратно во внутренний двор. Здесь он оставил ее, чтобы она присоединилась к дамам.
Прогуливаясь по саду, Эйслинг следила за Кэтрин и Фионой. Подруги сидели на скамейке спиной к ней. Что-то в их поведении подсказывало ей, что беседа их не предназначалась для чужих ушей. В надежде выведать что-либо полезное для себя, Эйслинг спряталась за кустарником и прислушалась.
– Я знаю, тебя что-то волнует, – говорила Фиона. – Не Эйслинг ли причина твоего беспокойства?
– Отчасти, – призналась Кэтрин. – Я знаю, она посматривает на моего мужа.
– Извини, – сказала Фиона, – я и не представляла, что такое может случиться. Сразу же после крестин я буду настаивать на отъезде в Дублин.
Эйслинг, притаившаяся за кустом, недовольно скривилась.
– Но все же большая часть вины лежит на мне, – сказала Кэтрин.
– Что ты имеешь в виду?
Кэтрин очень хотелось поделиться с Фионой. Глубоко вздохнув, она призналась:
– Между мной и Хью уже давно нет близости.
– О, моя дорогая! Мне так жаль. – Кэтрин повернулась к своей подруге:
– Это мой выбор, а не его.
У Фионы открылся от удивления рот.
– Но почему?! Все знают, как ты любишь мужа. Почему же ты оказываешь ему в близости?
– Я-я… боюсь, – ответила Кэтрин. – Терлоу… – Она оборвала себя, не в силах объяснить как следует свои страхи.
Однако в отличие от Кэтрин Фиона никогда не стеснялась обсуждать самые интимные и щекотливые темы.
– Так что же произошло? – настаивала Фиона. Ей искренне хотелось помочь подруге, но она никак не могла понять, что именно ее так беспокоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91